Сергей Цветков - «ЕСЛИ» №6(208) 2010

Подходя, Джейк заметил, что Кейт улыбается и украдкой поглядывает на него поверх журнала. Даже когда он укладывался рядом с ней в кровать, доставая из тумбочки ноутбук, он уловил ее улыбку, такую искреннюю и приятную.

Наконец она нарушила тишину.

— Ты все это время чистил зубы?

Джейк притворно вздохнул:

— Увы, признаю свою вину. Мне нравится ее вкус.

— Ты забавный, — сказала Кейт и поцеловала его в щеку.

Джейк откинул крышку ноутбука и щелкнул костяшками пальцев — привычка, которую всегда ненавидела его мать. Конечно, он никогда по-настоящему с ней не встречался. Но после многолетней терапии — борьбы со своими проблемами, избавления от множества деталей того, что он ощущал частью себя (включая его собственное имя), Джейк решил сохранить за собой право собственности именно на это специфическое воспоминание. У каждого должна быть мать.

— Ты собираешься всю ночь болтать по сетке с Уиллом?

Собственно говоря, Джейк только что закрыл диалоговое приложение и теперь кликал на иконку текстового редактора. Кейт продолжала:

— Он сказал, что хочет посоветоваться по поводу пляжа. Ты уже знаешь, что собираются добавить пляж, не так ли?

— Ага, и это великолепно!

Это действительно было великолепно. Грандиозный песчаный берег, гораздо больше любого пляжа на Земле. Уилл всегда был великодушным, небывалой щедрости человеком.

— На самом деле я думал сегодня поработать над книгой.

Этот ответ полностью удовлетворил Кейт, и она вернулась к своему журналу. Чуть позже, когда Джейк начал погружаться в повествование, она снова заговорила:

— Есть новые варианты заголовка?

Джейк не удержался от досадливого вздоха и закатил глаза:

— Ну ты же знаешь, что это самое последнее, о чем беспокоится писатель.

— Тогда почему это продолжает тебя волновать?

Кейт многозначительно взглянула на него, но Джейк подчеркнуто нацепил маску «ничего-не-слышу» и вернулся к своему творчеству. Наконец он решил ответить:

— Ну, я думал над таким: «Художник, ранее известный как Макс», но поскольку это автобиография, мне бы хотелось, чтобы оно яснее отражало суть, возможно, с оттенком иронии.

— Может, «Поверхностная копия»?

Джейк взглянул на нее, потом словно уставился на что-то, находящееся за пределами их виртуально смоделированной комнаты. Через мгновение он закивал, благодарно соглашаясь с Кейт:

— Неплохо. Совсем неплохо.

Перевела с английского Татьяна МУРИНА

©Jesse L.Watson. Shallow Copy. 2009. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2009 году.

Это рассказ о Клайде Ормулу, о женщине из ивовых зарослей и о небольшом провинциальном городке под названием Хэллоуин, расположившемся на дне извилистого Шилконского ущелья — такого узкого, что в погожие дни небо здесь выглядит просто голубоватой жилкой горной породы, которая зигзагом пересекает гранитные утесы на высоте нескольких сотен футов от земли. Впрочем, небо местные жители видят только зимой, когда лес, растущий вдоль ущелья высоко наверху, теряет листву. Во все остальное время кроны деревьев так плотно смыкаются над Шилконом, что сквозь них не могут пробиться даже лучи стоящего в зените солнца, и хэллоуинцам, если они хотят увидеть нормальный дневной свет, приходится больше мили плыть в лодках по протекающей вдоль ущелья реке. Проблема еще и в том, что у самого дна ущелье намного шире, чем вверху; его наклоненные к центру и слегка вогнутые стены образуют над городком своего рода сводчатую крышу, сквозь которую во многих местах проросли корни дубов, вязов, пекановых деревьев и боярышника, из которых, главным образом, и состоят леса наверху. Извилистые, красновато-коричневые древесные корни свисают со свода длинными бородами или спускаются по каменистым уступам, оплетая стены ущелья, словно варикозные вены.

Река, текущая через городок, называется Моссбах, и хотя в верхней части ущелья она настолько узка, что даже мальчишка может без труда перебросить через нее камень, местные жители на полном серьезе считают ее большой. Это вовсе не удивительно, если учесть постоянную ограниченность их поля зрения. Свободного места в городке совсем мало, и дома без фундаментов крепятся скобами непосредственно к стенам ущелья. Комнаты в них редко имеют в длину больше десятка футов, да и сами дома напоминают конструкции из детских кубиков, небрежно поставленных один на другой. Чтобы перейти из комнаты в комнату, жителям приходится пользоваться наружными лестницами, шаткими лесами и примитивными подъемниками, приводимыми в движение ручными лебедками, благодаря чему в городе нет необходимости в фитнес-клубах. Самые маленькие дома имеют в высоту всего сорок футов, а большие двойные «башни», сложенные из все тех же кубиков-комнат и накрытые общей двускатной крышей, достигают восьмидесяти и более футов. Два семейства могут породниться, и тогда их дома соединяются мостками-переходами или даже состоящими из проходных комнат крытыми галереями, которые тянутся горизонтально на уровне второго, третьего и четвертого этажей, благодаря чему некоторые постройки в городке напоминают гигантские кроссворды, нарисованные прямо на стенах ущелья. В случае ссоры или развода эти дополнительные комнаты можно легко разобрать. Только общественные здания — такие как таверна «О'Маллой инн» или ночной клуб «Даунлау» — расширяются за счет помещений, вырубленных прямо в скале.

На первый взгляд, Хэллоуин с его необычной архитектурой, вечным полумраком и частыми ночными туманами напоминает колонию каких-нибудь разумных голубей, однако на самом деле примет того, что здесь живут люди, в городке достаточно. Например, берега реки выложены плитами из желтого песчаника, а над водой нависают причалы из мореного дуба, освещенные газовыми фонарями или даже электрическими лампочками, которые служат также в качестве навигационных сигналов для движущихся по реке плоскодонных гондол — единственного вида городского транспорта. Изредка на причале можно заметить девушку с белой как луна кожей (девушка может быть и темнокожей, однако болезненная бледность кожных покровов — общее свойство местных жителей), которая сидит под лампой и, задумчиво глядя на темную речную воду, где словно огромные светляки плавно перемещаются таинственные мерцающие рыбы, ждет, когда из вечного сумрака появится ее возлюбленный на украшенной цветами гондоле.

В сорок один год Клайд Ормулу обладал поджарым, крепким телом строительного рабочего (каковым, собственно говоря, он и был до недавнего времени) и пытливым, гибким умом французского философа, озабоченного вопросами субъективной ценности бытия (с некоторых пор эти проблемы действительно стали ему близки). Его изрезанное морщинами лицо и выпуклый череп, поросший короткой и жесткой, как щетка, черной щетиной длиной в полдюйма, были на редкость некрасивы, однако, как известно, немало женщин предпочитают мужчин брутальной наружности, чтобы использовать в качестве оправы, оттеняющей бриллиант их собственной красоты. Женщин у Клайда и вправду было немало, но ни одна из них не сумела удержаться надолго, ибо всех их неизменно пугали или приводили в замешательство безошибочная интуиция и сверхъестественная проницательность Клайда.