Журнал «Если» - «Если», 2004 № 08

Опять послышались приглушенные выстрелы. Леру упорно бежал за Дитером, подошвы башмаков неприятно хлопали по твердому, ровному бетону.

Внезапно перед ними возникла колонна: словно из океанских вод поднялась скала. Дитера швырнуло к ней и отбросило обратно. Где-то прозвонила электронная имитация колокольчика, напомнив мистеру Леру его собственную имитацию петлицы на лацкане пиджака. Он изо всех сил старался избежать столкновения с колонной, однако ноги не слушались. Казалось, ботинки увязли в чем-то тяжелом, похожем на патоку, но скользком, как графит. Он с трудом поочередно отрывал их от вязкого бетона, но каким-то образом продвигался вперед все быстрее и быстрее — левой, правой, левой, правой. Леру услышал звук рвущейся ткани и почувствовал, как связка ключей скользнула по ноге и выпала. Ключи упали на пол и, звеня и царапаясь, поползли за ним, будто металлический паук. Всегда следуй приметам, говорила ему бабушка, и он нашарил в кармане золотой. Леру настолько увлекся процессом, что не заметил колонны, пока не вмазался в нее. Динь! — отозвался далекий псевдоколокольчик.

Леру отбросило в сторону, он столкнулся с очередной колонной и отлетел в новом направлении.

Динь!

Это напоминало гигантскую игру в пинбол! — пам-пам — динь!

Впереди него Дитер не бежал, а, скорее, летел — или, точнее, падал. Только рушился он параллельно полу, подобно водному лыжнику, которого тащит невидимая лодка.

Мистер Леру посмотрел вниз, увидел, что не может вытащить собственную ногу из мягко охватившего ее бетона, и отвел глаза только тогда — пам-пам — динь! — когда стукнулся о последнюю колонну и пол просто совсем растопился под ним. Он оторвался от земли. И полетел головой вперед к концу туннеля.

По крайней мере, он подумал, что это конец туннеля, хотя не видел, чтобы разверзшаяся пустота казалась светлее, темнее или становилась бездонной. С воздухом происходило что-то неправильное. Он казался живым, словно его взбаламутили крылья тысяч комаров. И сходящиеся параллельные линии паровых труб, казалось, все сразу искривились в непроницаемом центре пространства. Внезапно впереди появились тонкие лучи красного света, образуя решетку.

Дитер вертел головой и что-то выкрикивал. Это напомнило мистеру Леру пластинку «Маленькая машинка, которая все могла…», причем в тот момент, когда он прижимал ее пальцем, чтобы замедлить вращение, а бабушка от этого на нервной почве покрывалась сыпью.

— Я не-е-е слы-ышу ва-а-ас, — прокричал в ответ мистер Леру.

— Спра-а-а-ва-а втор-о-о-ой квадра-а-ат! — снова выкрикнул Дитер. — Следи-и-ите за свое-е-ей траекто-о-орие-е-ей!

Во всяком случае, Леру показалось, что Дитер сказал именно это. Тут он подпрыгнул и полетел, как стрекоза, затем вплыл очень ме-е-е-едленно в другую квадратную решетку справа, растянулся и повис, словно арахисовое масло без хлеба.

И мистеру Леру больше ничего не оставалось, как только повторить прыжок Дитера, после чего он тоже проплыл между красными лучами. Сверкающая решетка промелькнула, но он не завис в пространстве, как Дитер. Теперь, когда мистер Леру быстро приближался к своему неподвижному коллеге, это грозило столкновением, Дитер только удивленно моргал. Но времени на размышления не было, поскольку в этот момент несколько важных Законов Физики проникли глубоко в тело мистера Леру, схватили его за корни ногтей на пальцах ног и вывернули наизнанку.

Мир стал черным.

Он лежал на полу, щекой на чем-то шершавом, а ноздрю его щекотало нечто длинное и легкое. С закрытыми глазами он пошарил вокруг себя и нащупал холодный, неровный бетонный пол. Ага! Пол не вставал на дыбы. Наоборот, это он сам упал.

Тут он вспомнил об агентах ФБР и втянул голову в плечи, предчувствуя, что вот-вот ему в затылок ткнется вороненый ствол.

Но никакого вороненого ствола не оказалось. Прошли минуты, может быть, часы — и никакого вороненого ствола. Наконец он открыл один глаз и увидел, к чему прижималась его щека и что щекотало в ноздре. Трава.

— Дитер! — заорал он во всю мочь.

Нет ответа. Мистер Леру встал на четвереньки и огляделся. Он был готов увидеть университетские здания и сады. Ведь кто-то был в ответе за то, что позволил траве расти в туннеле парового отопления, и так до самого подножия холма.

Подножия холма?

И туннель парового отопления, и университет исчезли! Мистер Леру находился где-то за городом. Очень далеко от города, поскольку здесь не было ни линии высоковольтных передач на фоне неба, ни таявшего в воздухе следа реактивного самолета, летевшего к аэропорту Кеннеди. Он не мог вспомнить, когда ему доводилось слышать такую тишину. Не доносилось даже отдаленного гудения какой-нибудь автострады за деревьями.

— Дитер! Ну же, Дитер!

Он повернулся, все еще на четвереньках. Дитер стоял в нескольких шагах, спиной к нему, и смотрел вниз с крутого обрыва. Мистер Леру с трудом поднялся на ноги, сунул в карман золотой, который все еще зажимал в кулаке, и поплелся вперед.

— Дитер, — крикнул он, кипя праведным гневом, — это вовсе не дорога домой!

Дитер прижал палец к губам и показал вниз, на разноцветную регату, протянувшуюся вдоль побережья: сотни кораблей с квадратными парусами в красно-белую или зелено-белую полоску, свободно повисшими на снастях. Изящные носы кораблей заканчивались драконьими головами.

— Что это за яхт-клуб, Дитер?

— Викинги.

— Не разыгрывайте меня.

— Я немножко беспокоился, как сработает программа. Мы могли бы проскочить 991 год или даже вообще Англию. Но мы здесь, и я снимаю перед вами шляпу. Ну, и как мы пойдем к Бертнозу?

— Куда?

— Ну, к этому эрлу, о котором вы рассказывали.

— Бьортноту?

— Точно. У нас двадцать восемь часов, семнадцать минут, пятьдесят четыре секунды — и возможность отговорить его от этого обычая переправляться через реку.

Подобная мысль показалась мистеру Леру настолько нелепой, что он даже не нашел возражений.

— Я думал, вы пацифист, — вяло заметил он.

— Это было давно, дружище. Сейчас я дозрел до того, чтобы понимать: война — это альтернативный способ коммуникации. Но я и сейчас противник ядерных электростанций и насилия на телеэкране.

— Вы не знаете языка!

— Я прошел курс занятий по невербальной коммуникации. Это как кинесика — язык тела, жесты, позы и все прочее. И проксемика: американцы начинают потеть, если ты приблизишься больше чем на восемнадцать дюймов, а арабы не могут даже говорить, если ты дальше, чем на шесть. Интересно, как с этим у викингов? Впрочем, это не важно. Вы знаете язык.

Мистер Леру почувствовал, что голова разрывается от боли. Пульс зачастил. Определенно, тахикардия с возможной аритмией. Должно быть, это сон. Кажется, он где-то читал: жители какой-то азиатской страны известны тем, что их можно напугать до смерти во сне. Проснись, проснись!