Журнал «Если» - «Если», 2005 № 03

О чем я говорил? Ах, да…

Итак, я вышел вместе с Бреннан. Девчонка была намного выше меня ростом, и вполне возможно, что я бы за ней не угнался. Ее молодость была чуть ли не оскорбительной. Тем более, что она абсолютно не понимала, с чего это я набросился на нее с первой же минуты знакомства…

Вы знаете Синий квартал? Это элитный район Кампоса, где живут состоятельные старцы, которых я не выношу. А еще здесь уютный парк, один из сотни парков нашего городка, и есть туалет.

— Куда мы идем? — спросила Бреннан.

— Не знаю, куда идешь ты. А я — отлить.

— О! — Казалось, девчонка смутилась.

Я оставил ее с раскрытым ртом посреди парка у входа в туалет. Вообще-то, мне бы пришлось по душе, если бы эта пышечка, у которой было за что подержаться, в отличие от нынешних скелетов, проявила ко мне чуть больше внимания. О, Господи, я ведь окончательно забыл, что такое спать с пухленькой девицей!

Так и не сумев до конца опорожнить мочевой пузырь и поэтому недовольный, я вышел из туалета и увидел, что Бреннан сидит на скамейке, обняв коленки, со скучающим выражением лица. В этот момент никто бы не подумал, что эта девчонка — эксперт-криминалист. Я сел рядом с ней, и она сразу же заговорила:

— Торрес, я вижу, вам никто не нужен. Не моя вина, что меня сюда направили, уверяю вас. Лучше будет, если мы с вами подружимся, чтобы…

Я перебил ее:

— Не беспокойся, я скоро раскрою это преступление, а ты, возвратившись в центр, будешь рассказывать всем, как помогала старушкам переходить дорогу.

Она покосилась на меня с якобы циничной усмешкой. Однако в ее возрасте нет настоящих циников. Чтобы стать им, надо прожить хотя бы век.

— Послушайте, инспектор, — сказала Бреннан, — вы намерены раскрыть убийство, рассиживая на скамейке?

— Я и в самом деле отдохну тут немного, поразмышляю и выведу на чистую воду преступника. Тебя что, не учили этому методу?

Так я и сделал. Сидел, думал, но не по поводу убийства. Я еще не совсем выжил из ума, чтобы забивать свою голову мыслями о мертвецах!

Несмотря на ранний час, в парке было полно народу. Нам, старикам, нравятся парки, не знаю, почему. Подозреваю, что это одно из тех утверждений, которым в конце концов все начинают верить: мол, старикам нравятся парки, старикам нравятся детишки, старики добрые, старики никого не способны убить… Пусть скажут это Пеллхему!

— Ну что, нашли разгадку? — язвительно осведомилась Бреннан.

Я ответил ей не менее насмешливо:

— Почти, дорогая. Я знаю, что ему больше девяноста пяти лет.

— Почему вы так считаете?

— Это очевидно даже для такого престарелого полицейского, как я. В городе вы не найдете людей моложе, если только их не привезли сюда силой.

Бреннан закурила сигарету — будь она проклята: она могла курить! — и благодушным тоном произнесла:

— Кажется, вам не очень-то нравится это местечко. А ведь оно просто уникально: целый город, где живут одни пожилые люди!

— Старики, — поправил ее я. — Пожилые живут в других городах.

— Все равно. Город, которым управляют старики, если вам так нравится это слово, и который способен существовать вполне автономно! Это воистину…

— …чудесно, — проворчал я, но Бреннан не заметила иронии в моем голосе.

— Но ведь никого не принуждают селиться в Кампос-де-Отоньо. Дело добровольное…

Отгоняя ладонью дым ее сигареты, я взглянул девчонке прямо в глаза.

— Конечно, это мечта всей моей жизни: провести сорок лет в вонючем городишке, где все врачи — старики, шлюхи — старухи, полицейские — развалины и даже убийцы — старцы. Люди почему-то думают, что старик хочет жить вместе с другими полутрупами?

— Тогда почему вы на это согласились?

Ответ очевиден для любого, кто дожил до моих лет: потому что я хочу быть полицейским и не хочу, чтобы кто-то содержал меня. Когда я отметил юбилей, моя дочь предложила взять меня к себе на иждивение. «Папа, — сказала тогда она, — ты уже не в том возрасте, чтобы бегать за воришками».

Я ответил, что в Кампосе эти «воришки» не очень-то бегают, и старый полицейский вполне может следить за порядком в обществе, состоящем из одних стариков. А теперь получается, что я тогда был не прав, раз теперь Калеро, этот стошестидесятишестилетний старик, решил, что я не сумею раскрыть несколько убийств.

Моя спутница наконец вынула сигарету изо рта, устав ждать ответа на свой вопрос.

— Торрес, мне кажется, что толку не будет, если мы с вами не уживемся. Нам надо смириться с этой ситуацией. — В этом она была права. — Предлагаю слоган: Разумность и Понимание.

У меня не было охоты проявлять разумность и понимание в общении с этим существом, прибывшим из мира девчонок и мальчишек, понимающих «пожилых», но я почувствовал голод.

— Хочешь что-нибудь перекусить? — спросил я.

Она кивнула.

Мы зашли в кафетерий рядом с парком. Там, заказав кофе и подвергаясь внимательным взглядам посетителей, которые, наверное, завидовали мне, я решил заменить злость обычными проявлениями моего скверного характера.

Бреннан не могла высидеть и минуты и, заметив, что я стал менее хмурым, осведомилась:

— Серьезно, Торрес, вы уже знаете, кто убийца?

— Нет, но скоро мы оба это узнаем. К обеду этот тип уже будет сидеть в каталажке. В двух случаях из трех он оставил следы ботинок, не так ли?

— Да, верно. — Она включила наручный комп и принялась изучать его экранчик. — Как сегодня, так и в момент убийства господина… Гомеса. — Вот что имеют в виду, когда говорят о новейших методах расследования! По крайней мере, для канцелярии такая штука очень пригодилась бы. — В обоих случаях жертва, должно быть, оказывала сопротивление, и в ходе борьбы все вокруг забрызгано кровью. Нападавший не смотрел, куда ступал, и повсюду оставил следы обуви. Остроносые ботинки сорокового размера, с профилем индейца, выдавленным на подошве. Следовательно, наш убийца — дилетант.

Надо же, какое мудрое замечание!

Я попытался внести ясность:

— В этих краях нечасто случаются тщательно подготовленные преступления. Ведь в любой момент содержание сахара в крови может превысить норму, и ты в одночасье станешь удобрением для травы. Если хочешь убить кого-то, делай это как можно быстрее и не думай о том, что попадешься, потому что все равно скоро умрешь. В любом случае, у нас есть отпечаток подошвы, и наши парни уже составляют список обувных магазинов, где продается подобная обувь, так что вскоре у нас будет целая коллекция ковбоев на выбор. Этот тип еще больше облегчил бы нашу задачу, если бы в придачу к следам оставил на месте преступления свои отпечатки пальцев.

— Нет-нет. — Девушка снова уткнулась в экранчик компа. — Он был в перчатках. В любом случае определение торговых точек, которые продают подобную обувь, должно занять не больше пяти минут. Может быть, если мы сейчас позвоним в департамент, то узнаем…