Журнал «Если» - «Если», 2009 № 02

И вот что меня больше всего удивляет в женщинах. Только что она была сама не своя, мучилась опасениями, переживала, и вдруг, сразу же, как по мановению — ничего. Все отброшено, она снова счастлива. Никаких тревог, никаких тайных сомнений.

Точно умылась легкой водой.

— Ты мне очень нравишься, — говорю я.

— Ты мне тоже, — немедленно отвечает Квинта.

В квартале ремесленников, как всегда, оживленно. К вечеру в этот район подтягивается большинство наших граждан. Так уж исторически сложилось, что все развлечения, если это так можно назвать, все наши публичные мероприятия сосредоточены именно тут. Правда, и само место исключительно симпатичное: множество лавочек, магазинчиков, двориков, площадочек, переулочков. Этакий маленький город в городе, полный тайн: никогда не знаешь, что откроется за поворотом. Даже старожилы, обосновавшиеся тут с начальных времен, иногда затрудняются объяснить, как пройти к той или иной его части. Архитектура здесь непрерывно меняется. Еще вчера был проход, а сегодня его перегородила сценическая площадка. Или, наоборот, был магазинчик, увешанный страшноватыми инопланетными масками, а теперь — извилистый коридор, выводящий к галереям художников. И ведь никто никому не мешает. Театр на открытой сцене, оформленной как рыцарский зал, показывает что-то, по-моему, не меньше чем из Шекспира. Кипят страсти, тучный, бородатый актер свирепо выхватывает кинжал. Сейчас в свои права вступит смерть. И тут же, через какие-то двести метров, тоже на открытой площадке покачиваются оливкового цвета певцы. У них странные имена, Юлай и Сфинга, и поют они на языке, которого не знает никто. Наверное, изобрели его сами. Сплошные прищелкивания, гортанные вскрики, совершенно непроизносимые сочетания букв. Звучит тем не менее потрясающе. Будто молитва неизвестным богам.

Я невольно прислушиваюсь, замедляя шаги.

— Идем, идем!.. — теребит меня Квинта.

Дальше, впрочем, не протолкнуться. В переулке за сценой, куда она намеревалась свернуть, точно стаи жуков, вклинились друг в друга две группы туристов. Одна, наверное, из Японии, все в панамках, увешанные, как елки, различной аппаратурой, а другая, по-видимому, американцы, поскольку средь них во множестве желтеют физиономии «симпсонов». Американцы почему-то питают слабость к этому идиотскому персонажу, хотя, конечно, ни русский, ни европеец такую аватару себе не выберет.

— Ну и куда идти?

Квинта не задумывается ни на мгновение. Она крепко берет меня за запястье и говорит:

— Делай, как я. Представь, что это просто скопление призраков…

Она как-то по-особенному поворачивается, как-то выставляет плечо, и мы ныряем в толпу. Я жду, что сейчас меня стиснут со всех сторон. Однако ничего подобного не происходит: мы просачиваемся сквозь душный человеческий хаос, не ощущая сопротивления.

Три секунды, и мы уже на другой стороне.

— Как это тебе удалось?

— А вот так! — с гордостью говорит Квинта. — Всегда слушай меня…

Наконец мы оказываемся у галереи Енота. Енот как раз в это время объясняет туристу, выпучившему лягушачьи глаза, что не может продать ему понравившуюся работу. Такой формы коммуникации в городе нет. Мы вообще ничего не покупаем и не продаем. Денежные отношения у нас исключены как факт. И дарить тоже бессмысленно: вы не сможете забрать картину с собой. Все, что здесь выставлено, может существовать лишь в пределах городского коммуниката.

— Но я хочу это иметь, — настаивает турист.

Тогда Енот делает правой рукой быстрый жест, и между пальцами у него появляется прямоугольник визитки.

— Свяжитесь со мной на Земле. Возможно, мы сумеем решить этот вопрос.

Турист уходит, оглядываясь.

Походка у него деревянная. Он, как и всякий неразработанный покемон, заметно приволакивает ступни.

— Ну, будет теперь репу чесать, — сообщает Енот.

Туристы — это у нас предмет бесконечных острот. И ходят они не так, и покемоны у них дурацкие, хуже не выдумаешь, и бестолковые они, и абсолютно безмозглые, и лезут, как ошпаренные тараканы, куда можно и куда нельзя. А главное, большинство туристов напрочь не понимает, почему мы не пытаемся извлечь выгоды из своего положения. Хотя бы, например, продавать то, что выставлено, с доставкой соответствующего аналога на Земле. Между прочим, именно так и пытается делать Коккер. Здесь, «наверху» — деньги, «внизу» — товар. У нас ведь даже визы совершенно бесплатные. Теоретически — подай заявку на сайте и в порядке очереди получи. А если их в действительности покупают и продают, то это уже проблемы Земли.

— Думаешь, он с тобой свяжется?

— Свяжется, почему бы и нет? — отвечает Енот. — Только на Земле мне так не нарисовать.

Енот грустно вздыхает. Кстати, имя, местный логин, ему очень идет. У него громадная, почти до пояса, шапка волос, таких густых, что они закрывают плечи со всех сторон. Да и по характеру, как я слышал, он тоже енот: занимается своими делами и лишь трудолюбиво сопит.

В городе он уже почти год.

— Так что вас интересует?

Квинта показывает мне одну из работ. На прямоугольном, вытянутом, как рулон, сером штриховом полотне изображена цапля, стоящая среди трав. Крылья у нее немного распахнуты, голова с тонким клювом обращена к небесам. Кажется, что она сейчас полетит. Маховые перья на кончиках как будто трепещут.

Мне эта работа сразу же нравится. Я отступаю на шаг, чтобы представить, как она будет выглядеть у меня на стене. Неплохо, по-моему, будет выглядеть. Комната оживет, в ней появится внутреннее дыхание. И потом все-таки хорошо, что это не клип. Одно время у нас вспыхнула мода на «движущиеся картины»: там и трава под ветром колеблется, и ползут облака, и человек, если уж нарисован, поворачивается и машет рукой.

Не знаю, меня это не привлекает.

Слишком уж определенно, слишком уж предсказуемо, завершено.

Нет магии ожидания.

То ли дело здесь: взлетит — не взлетит?

Видимо, по мне все понятно. Енот берет картину с подставки и протягивает ее нам.

Квинта порывисто целует его в щеку:

— Спасибо…

— Спасибо тебе…

Енот явно смущен.

Быть может, это первый его поцелуй.

Что же касается лично меня, то я испытываю странное чувство. Мне почему-то кажется, что я уже никогда не буду счастлив так, как сейчас.

Никогда, никогда.

Ну и пусть!

Меня это не пугает.

Пусть никогда.

Главное, что я счастлив сейчас…

Далее происходят испытания «Мальчика». Этого события ждали уже давно. За последний месяц Кэп несколько раз возвещал, что у него практически все готово, остались какие-то мелочи, он их доделает буквально через несколько дней. И каждый раз выяснялось, что мелочи перерастают в проблему, проблема, в свою очередь, приобретает грандиозный масштаб, разрешить ее не удается никакими усилиями. Я лично подозреваю, что здесь была такая же ситуация, как у меня с дефектом искрения: программе, чтобы согласовать динамику, элементарно не хватало базовой мощности. Отсюда и всевозможные нестыковки. Теперь же, когда, по словам Аля, операционный резерв возрос более чем на порядок, мелочи начали сопрягаться сами собой.