Журнал «Если» - «Если», 2005 № 05

Сергей попытался резко подняться, но у него не получилось сделать это даже медленно. Тело плохо слушалось его, и в первые минуты Носову показалось, что он привязан к креслу. А двойник закончил упаковывать вещи и, застегивая на ходу сумку, быстро пошел к двери.

— Прощайте, Владимир Афанасьевич — с шутовским поклоном произнес он. — И не ищите меня… когда попривыкнете. Ваши документы в боковом кармане пиджака, ключи от квартиры — в брюках. Там же немного денег. Можете жить здесь, я сюда не вернусь. — С этими непонятными и ужасными словами двойник покинул квартиру.

Зеркало в прихожей показало наконец Сергею, что с ним произошло. Он не верил своим глазам. Оттуда на него испуганно смотрел Владимир Афанасьевич, и вид у старика был настолько убитый и беспомощный, что Носов почувствовал к нему жалость, которая, впрочем, быстро сменилась ужасом. Сергей поднял и опустил обе руки, дабы убедиться, что они действительно подчиняются ему, а не какому-нибудь невидимому кукловоду. Затем он на всякий случай ощупал хилую грудь и завыл в полный голос.

Носов долго приходил в себя. Он еще много раз возвращался к зеркалу, и каждый поход заканчивался обильными слезами и воплями. Горе так утомило его, что он без сил повалился в дьявольское кресло и впервые за все время подумал о будущем. Надо было действовать, и немедленно. Похититель мог уехать в другой город, в другую страну, сменить фамилию и даже сделать себе пластическую операцию.

Научиться управлять таким изношенным телом оказалось непросто. У него дрожали и подгибались колени, болел бок, то ли почка, то ли печень. Даже при тихой ходьбе кружилась голова, и сразу, с первых шагов начиналась сильнейшая одышка с хрипом и бульканьем где-то в середине груди. Это не только мешало, но и вызывало отвращение. Сергею противно было прикасаться к себе. Он чувствовал затхлый запах давно немытого тела и мерзкий привкус во рту, где оказалась вставная челюсть. Но все эти несчастья с лихвой перекрывала самая неудобная напасть — непреодолимая слабость. Бороться или забыть о ней было невозможно. Она очень быстро съедала силы, как если бы он тащил на плечах непомерную тяжесть.

И все же Носов вышел из дома и отправился искать отделение милиции. Он торопился. По дороге Сергей несколько раз присаживался на скамейки, ящики, низкие ограждения газонов и все не мог понять, как бывший владелец управлялся с этим убоищем.

В милиции Носов встал у стенки, чтобы отдышаться. Он долго собирался с духом, искал слова, простые, ясные, не требующие разъяснений, но рассудок его мутился от вопиющей подлости, которую с ним сотворили. Жажда мести была столь сильна, что Сергея тошнило, а дыхание сделалось громким и свистящим, словно внутри у него работала циркулярка.

Наконец он нашел в себе силы и засеменил к дежурному. Чтобы просунуть голову в окошко, ему пришлось приподняться на цыпочках — похититель был маленького роста. Молодой лейтенант вопросительно взглянул на посетителя. От обиды и гнева Сергей несколько раз хватанул ртом воздух, почувствовал, что вот-вот разрыдается и, чтобы этого не произошло, даже не сказал, а в отчаянии прокричал:

— У меня украли тело!

— Что украли? — не сразу понял дежурный. — Успокойся, отец. Говори толком, что украли?

— Тело! Мое настоящее тело! — скороговоркой ответил Носов. Слезы душили его, и Сергею стоило огромных усилий бороться не только с ними, но и с одышкой. — Я студент… педагогического университета. Мне… двадцать три года. Я Сергей Носов!.. Мне двадцать три года!.. У меня!..

Выражение лица лейтенанта сделалось кислым. Он разом поскучнел, глянул в сторону и крикнул кому-то в раскрытую дверь:

— Александр Петрович, тут у старика тело украли.

— Чего? — В дверном проеме появилась гладкая, круглая ряшка с капитанскими погонами по бокам. Он вытер жирные губы и сурово спросил: — Чье тело?

— Мое тело! Мое! — давясь слезами, ответил Носов и постучал себя ладошкой по груди.

— Двадцать три года ему. Что, «скорую» вызывать? — обращаясь к начальнику, уныло проговорил дежурный.

— Да гони ты его в шею, — с досадой проговорил капитан и скрылся за стеной. — Пожрать не дадут.

— Так ведь опять придет, — не обращая внимания на протесты посетителя, сказал лейтенант.

— Ну, вызывай, — послышалось из-за двери. — Только закройте его пока в аквариуме. А то покусает кого-нибудь.

И тут Сергей вдруг с ужасом осознал, что его невероятная история для этих людей, да и для всех прочих, не прост бред, а железный диагноз. Единственное, на что он мог рассчитывать, это на койку в психиатрической больнице, откуда выбраться будет чрезвычайно сложно. И если он попадет туда, то никогда не увидит собственного тела. Эта трезвая мысль разом осушила его слезы — Носов испугался. Он с ужасом посмотрел на дюжего сержанта, который направлялся к нему, и замахал руками.

— Я пошутил! — залопотал Сергей. — Пошутил!

— Пошутил? — мрачно и в то же время удивленно произнес тот. — За такие шутки можно в обезьяннике ночь провести. Документы у тебя есть?

— Ладно, отпусти его, — встрял в разговор дежурный, которому совсем не хотелось связываться с подобной развалиной. — Иди, иди, отец. И не шути больше.

— Не буду, не буду, — отступая к выходу, жалобно бормотал Носов, но сержант уже потерял к нему интерес.

На улице Сергей окончательно понял, что просить у кого-то защиты не имеет смысла. Ему просто никто не поверит. Он так устал от разговора в милиции, что не менее часа сидел в ближайшем дворике, скорбно смотрел в землю и перебирал в уме все варианты спасения. По здравом размышлении их не было. Даже если он отыщет похитителя и у него достанет сил вцепиться ему в волосы, тот в здоровом, молодом теле легко справится с ним. Свидетели скандала будут на стороне преступника. Как и родители, которые ждали его к праздничному обеду и, скорее всего, дождались.

Тяжело поднявшись, Носов поплелся вперед. Он не смотрел по сторонам, его не интересовало, куда он идет. Сергея больше не радовали ни предстоящие каникулы, ни лето, ни солнце, ни голоногие девушки. Все разом будто накрыло серой, грязной паутиной, поблекло, скукожилось. Яркие цвета смешались, и на божественной палитре мира остался лишь один-единственный — цвет сумерек и боли.

Сергей и не заметил, как добрался до родительского дома, и только когда вошел в свой двор, остановился. Он долго стоял напротив дома, смотрел на окна третьего этажа и гадал, что там сейчас происходит. Он очень ярко представил, как мама поздравляет оборотня в его обличье, целует, и на глаза у Носова опять навернулись слезы. Бессильный гнев переполнял Сергея. Обида была настолько глубокой, ему так нестерпимо хотелось жить, что на время он позабыл о своем дряхлом теле и рванулся назад к автобусной остановке. Но порыва хватило лишь на несколько десятков метров, и до дома похитителя Носов добрался едва живой.