Журнал «Если» - «Если», 2005 № 07

— Я не могу найти то, чего нет в ее базе данных, — сказал он. — Я не способен физически починить ей мозги и восстановить стертую информацию.

Суть до клиентки дошла, но термины явно были для нее пустым звуком, и Джаспер мысленно сказал себе: ну конечно! Сколько ей сейчас — двадцать два, двадцать три? Она еще пешком под стол ходила, когда все рухнуло, она даже не помнит, как это произошло…

file://…питьевой фонтанчик в холле, мы рядом с ним, а вокруг груды упаковочных коробок, вот так, наша лавочка загнулась, кранты, полный конец, бедный Ларри свихнулся и сиганул с двенадцатого этажа на прошлой неделе… Техники, по крайней мере, сумеют подготовить себе смену, когда первая паника стихнет, с горечью говорю я коллеге-программисту, ну почему он не желает даже признавать, что все высокие технологии в терминальном кризисе, и твердит, что дела устаканятся за недели, в худшем случае — месяцы?… Но мы не ремесленники, мы жонглируем кодами, талдычу я ему, а тебе известно, как научить многомерному программированию на листке бумаги?! Вот и я не знаю, друг мой, ни черта я не знаю…//

— В коляску, мистер Джаспер! Будьте так любезны.

Легкое завихрение воздуха, шипящий выдох пневматических тормозов и этот голос вернули его к действительности.

Приют для престарелых располагался вдали от оживленных кварталов, и в это время на улице больше не было ни души. Не проезжали даже торопливые велосипедисты, припозднившиеся на работе. Джаспер ощутил чье-то присутствие у себя за спиной, кружок пистолетного дула настойчиво уперся ему в поясницу, а напротив, на той стороне улицы, поджидал с хищным видом черный экипаж велорикши, закрытый и с затемненными стеклами. Все это было ужасающе реально, но вдруг показалось ему воспоминанием о том, как Джон Джаспер позволил себе расслабиться, задуматься о детстве клиентки, ассоциативно соскользнуть в чужую память, и это были те самые секунды, которых хватило, чтобы застать его врасплох.

— Мистер Джаспер?… Я жду!

— Только не убивайте меня, — произнес он ясным голосом.

Нет, это отнюдь не грабеж. Его пока еще не избили, не обшарили карманы, и человек с пистолетом обращается к нему по имени.

— Вы думаете, у меня в голове есть нечто для вас интересное? — вопросил Джаспер. — Мы можем договориться. Не правда ли?

Дома Джаспера дожидались жена и сын. Сегодня они должны были вновь обсудить всей семьей, стоит ли записывать мемуары Джои в таком раннем возрасте. Джаспер упорно сопротивлялся, не будучи уверен, что желает настолько хорошо знать собственное дитя. Хирурги никогда не оперируют своих близких, таков был его аргумент, однако Донна видела в памяти о детстве бесценный подарок для сына, когда он вырастет и повзрослеет. И Джои тоже очень хотелось бы этого.

У сына Джаспера, конечно, не было модулей виртуального интерфейса, поэтому он не мог составлять для себя коллекцию ярких впечатлений и обучаться, совсем как в реальности, в классах Всемирной начальной школы. В дни юности Джаспера к планетам Солнечной системы были проложены регулярные маршруты, но для Джои даже полет на Луну числился в разряде не вполне научной фантастики. И что уж говорить о далеких звездах, до них с Земли вовек не дотянуться! Джаспер не подарит сыну свои живые воспоминания, он может предложить ему лишь давным-давно забытые анекдоты и скучные невнятные повествования о прежних добрых деньках. Банальное наследие ничем не примечательного отца, завещанное заурядному отпрыску…

Дуло отлепилось от его поясницы и тут же воткнулось в шею Джаспера. Холодная сталь и голая беззащитная кожа.

— А ну-ка, живо! Поторопись!

Он медленно развел руки в стороны, демонстрируя пустые ладони, и повиновался. Рикша резко рванул с места, как только верзила с пистолетом захлопнул дверцу коляски.

Джаспер не мог хранить чужие воспоминания отдельно от своих собственных, но разбирался, какие кому принадлежат. Он не мог, а точнее, не имел права наделить какого-нибудь клиента знаниями или умениями другого человека или, скажем, перенести его в чужую брачную ночь. И он очень хорошо знал, какие воспоминания не принадлежат Джону Джасперу. Его рассудок пребывал в полном порядке. Во всяком случае — пока.

И все же чужие мемуары, которые Джаспер держал в своем уме, составляли немаловажную часть его личности. Тоненькие струйки индивидуальной памяти, переплетающиеся в неудержимом поступательном движении потока времени. До Краха он был антропологом, и его врожденный дар оказал ему немало полезных услуг при первичном полевом отборе аутентичных материалов. После Краха изголодавшееся по кино, тривидению, сетевым путешествиям и персональным коллекциям видеохроники население Земли крайне высоко оценило возможности сенсов-мнемоников.

По мере того как общество смирялось с почти абсолютным отсутствием привычной техники, люди обращались внутрь, к таинственным просторам человеческого разума. Экстрасенсорика бурно расцвела и стала большим бизнесом.

Нестандартные функции его мозга, оригинальные природные биософты оказались истинным подарком судьбы для Джаспера. И все же он предпочел сохранить свою независимость, не присоединившись ни к одной из множества влиятельных профессиональных гильдий, не продав душу никакой процветающей компании — пусть и дорого.

Собственно говоря, он вовсе не был телепатом. Джаспер умел только запоминать, а потом отдавать то, что сохранил в своей памяти. И он мог записать аудиовизуальные впечатления клиента лишь при условии, что тот будет предаваться своим воспоминаниям специально для него, при непосредственном контакте. А потом Джаспер мог в любой нужный момент освежить память владельца этих воспоминаний, заново вложив в его мозг все, что когда-то было записано.

Правда, существовала еще одна возможность. Он мог бы пересказать чужие мемуары совершенно постороннему человеку… если бы захотел. В том-то и была заковыка.

Джаспер сидел очень смирно, послушно, и вскоре холодное металлическое «О» отлепилось от его шеи, оставив после себя онемевшее колечко отпечатка. «Это хорошо, — подумал он. — Все нормально, я сумею договориться с ними, мы придем к какому-то соглашению».

Мускулистый верзила, сидящий рядом, внезапно повернулся к нему. Нечто острое вонзилось в сердцевину немого «О» у него на шее, и сразу же нахлынула волна глубокой анестезии, по поводу которой Джаспер успел подумать: «Ну вот и смерть моя пришла», — прежде чем утонуть с головой, в самый последний миг поймав обрывок, иероглиф анонимного прошлого…

file://…река, цилиндрическая река, она плавно колышется, мы внутри нее, это ее изнанка, серебро и расплавленный лед, свет и серебристые тени, нет ничего прекраснее во Вселенной, я даже представить не могла, никогда не думала, но я ЧУВСТВУЮ, как все другие люди, живое ЧУВСТВО, это должна быть РАДОСТЬ, хотя в глазах у меня слезы и в сердце боль, и как только люди могут переносить такую РАДОСТЬ, такой ВОСТОРГ, такое СЧАСТЬЕ…//