Журнал «Если» - «Если», 2006 № 09

И все-таки кое-что из толкиновского мира современные последователи побоялись (или не пожелали) переносить в свои произведения. Во-первых, ядро эпоса о Средиземье — «Властелин Колец» — максимально для эпической фэнтези «антигероичен». Важная для Толкина идея («помощь приходит от малых») превращает традиционных эпических героев, подобных Арагорну, в персонажей второго плана. Главные же герои — Фродо и Сэм — в эпическом смысле героями не являются. На столь далекий уход от эпического штампа «наследники Толкина» не рискуют.

Во-вторых, Толкин, наследник традиций У.Морриса, не страшился форм древнего сказания. Те, кто читал «Сильмариллион», «Неоконченные сказания», «Историю Средиземья», заметили, что объем написанного Профессором о своем мире в былинном, сказовом, хроникальном, наукообразном ключе превышает адаптированный для массового читателя роман. Иными словами, Толкин не только создал мифологию, но еще и отлил ее в мифологическую литературную форму. В этом один из секретов «достоверности» толкиновского мира. Среди «наследников» очень немногие решались на подобный «эксперимент». И причина тому не только в отсутствии филологической квалификации. Просто долгое время жанр сказания казался ушедшим в прошлое, невостребованным у читателя. Несомненно, и «Сильмариллион» едва ли нашел бы издателя без культового имени на обложке.

Ситуация стала меняться лишь в два последних десятилетия. И связано это с бурным развитием ролевой субкультуры. Не секрет, что для многих ее представителей «Сильмариллион» ценнее «Властелина Колец». Мифология создает фон, на котором можно свободно конструировать собственные образы и сюжеты. Рынок фэнтези откликается на запрос. И вот уже У.Ле Гуин, как бы извиняясь («поскольку подобные вымышленные факты… представляют для некоторых читателей вполне реальный интерес»), включает в сборник «Сказания Земноморья» хроникальное «Краткое описание Земноморья». Другие авторы (например, Д.Лункан или Р.Джордан) идут еще дальше, создавая в соавторстве с нанятыми издателем специалистами «путеводители» по своим мирам. Времена и вкусы меняются.

Эпоха «после «Властелина Колец» продолжается до сих пор. Проблема «эпигонства», как ясно уже из вышесказанного, сегодня просто неотступная данность. Талантливый фэнтезийный автор может сотворить действительно оригинальный и запоминающийся мир даже из набора устоявшихся шаблонов. Признанную королеву американской фэнтези Андрэ Нортон легко можно обвинить в подражательстве не одному лишь Толкину. Но виртуозно созданные ею миры и мифы неизменно имеют заслуженный успех у читателя. Умение оригинально скомбинировать мотивы, может быть, главное при создании современного «вторичного мира».

Конечно, есть авторы, которые принципиально отказываются быть чьим бы то ни было наследником. Но бросая открытый вызов «праотцам», они зачастую оказываются в большей зависимости от предшественника, нежели скромные ученики. Наиболее распространенная и продуктивная попытка разорвать преследующую «зависимость» — высмеивание фэнтезийной эпики. И читательская любовь к подобным текстам вполне объяснима. Правда, не у всех авторов получается посмеяться над фэнтезийными штампами столь же блестяще и талантливо, как это удалось в «Плоском Мире» Терри Пратчетту.

Что же до полемики с отцами-основателями, то она может вестись как верными учениками (У.Ле Гуин, С.Дональдсон, Т.Уильямс), так и теми, для кого эта роль абсолютно неприемлема. Благо, толкиновский или льюисовский консерватизм дает новой эпохе немало поводов для оппозиции. И некоторые из бунтарей в самом деле создали яркие, запоминающиеся и цельные миры, блестящие образцы фэнтезийной эпики, как, например, «Плоская Земля» Т.Ли. Но прилагать к «Новой волне» фэнтези четкие поджанровые классификации рискованно. Ее духовный отец и лидер М.Муркок, решительно смешивающий и выворачивающий наизнанку образы как эпической, так и героической фэнтези, стал лучшим тому примером.

Что же касается нынешних наследников, то основная масса саготворцев на серьезные литературные лавры не претендует. Фэнтези без особых претензий довольствуется ролью одной из ветвей развесистого древа маскульта. Однако среди сотен забытых фэнтезийных королевств встречаются отдельные «вторичные миры», заслуживающие упоминания в летописи не только фантастической прозы, но и литературы вообще. Такие жемчужины в море эпической фэнтези наперечет, но они есть: У.Ле Гуин со своим «Волшебником Земноморья», С.Дональдсон, чьи «Хроники Томаса Ковенанта» — одно из немногих произведений, по праву сопоставляемых с «Властелином Колец», Т.Уильямс и его «Память, печаль, шип». И, конечно, нельзя обойтись без упоминания Р.Джордана, у которого есть уже вполне реальный шанс войти в историю как автору самого объемного фэнтезийного романа. Ведь непомерно многотомное «Колесо времени», по справедливому признанию самого создателя, есть единый роман, а не цикл. Эпос Джордана интересен дерзкой попыткой превзойти прототип. Достаточно отметить, что на карте толкиновского Запада к моменту действия «Властелина Колец» отмечено лишь около десятка государств и племен, тогда как у Джордана раза в три больше, и автор явно поставил себе цель расписать историю и внутреннюю жизнь каждого…

Вослед классикам Британии и США подтягиваются авторы-эпики и других стран. Канадец Г.Г.Кэй, редактировавший некогда «Сильмариллион», в «Гобеленах Фьонавара» создал уже собственный «вторичный мир», во многом полемичный по отношению к Средиземью.

Активно развивается и относительно новое направление эпики — историческая фэнтези.

К сожалению, объем журнального обзора не позволяет охватить весь спектр современной эпической фэнтези. Но в заключении надо сказать несколько слов и об отечественных опытах в освоении жанра. В России традиции epic fantasy формировались загодя — и «Сказаниями о титанах» Я.Э.Голосовкера, и даже «визионерской» эпикой Д.Л.Андреева. Но вал переводной масс-литературы, конечно, перенаправил многие векторы, превратив лучшие образцы фэнтези русской в парадоксальное, лишь изредка удачное, сочетание классических и литературных традиций с импортированным в готовом виде жанром. Пионерами русскоязычной фэнтезийной эпики стали в середине 1990-х Г.Л.Олди и Н.Перумов, а в «историко-эпическом» (может быть, наиболее перспективном для русской культуры) варианте — Д.Трускиновская и Е.Хаецкая. Удивительно, что собственного эпоса до сих пор не породила давшая немало добротных образцов героики «меча и колдовства» славяно-киевская ветвь русской фэнтези.

И тем не менее опыты российских авторов дают повод к определенным надеждам. Как знать, может, наши писатели в скором времени преподнесут читателям свободные от заимствований примеры подлинной эпической фэнтези.