Журнал «Если» - «Если», 2006 № 09

Дмитрий ГОРДЕВСКИЙ: Литературное исполнение большинства современных НФ-книг я бы тоже не переоценивал. На самом деле, если этот уровень и выше, чем уровень книг фэнтези, то не намного. Кажущийся выигрыш в качестве проистекает, на мой взгляд, из того очевидного факта, что НФ предполагает более строгий сеттинг (то есть набор эстетических и структурных констант). Да и прилагательное «научный», к счастью, отпугивает от жанра НФ многих графоманов, каковые предпочитают изливать на бумагу свои мечтания и фантазии, а не выстраивать правдоподобные сюжетные схемы и штудировать справочники вроде «Физики космоса» ради одного удачного описания удаленной планеты.

Москва — СПб.: ЭКСМО — Домино, 2006. — 512 с. Пер. с англ. Н.Берденникова, А.Жикаренцева. (Серия «Плоский мир»). 20 100 экз.

Матушка Ветровоск и ее товарки, пожалуй, любимые персонажи Пратчетта (ну, разве что капитан Ваймс и капрал Моркоу могут с ними соперничать). Они появляются, когда автор хочет сказать о чем-то очень для него важном. В данном случае пародия на модные ныне истории о вампирах — лишь декорация, на фоне которой Пратчетт ставит совсем другую пьесу. В частности — о власти, о том, что старая добрая беззастенчивая тирания может оказаться если и не лучше, то как-то честнее новомодной, основанной на НЛП, «всенародной любви» и промывке мозгов. И о том, что как бы зло ни мутировало, как бы ни притворялось современным, оно все равно остается злом. И еще (что не типично для в общем-то нерелигиозного писателя): в поисках себя можно обрести бога. И наоборот.

Сама по себе вампирская тема — вещь настолько благодатная, учитывая нынешнюю конъюнктуру, что даже пародировать ее как-то неловко. Вот и Пратчетт дает себе меньше воли, чем хотелось бы читателю — например, в романе отсутствует такая замечательная, богатая на всевозможные трюки и приколы фигура, как охотник за вампирами. Бороться с любезной и обходительной нечистью, железной хваткой взявшей за горло Ланкр, приходится неуклюжему священнику-омнианцу, да все тем же ведьмам — вечной триединой сущности («дева, мать и… еще одна»). Только в роли девы на сей раз выступает ведьма-неофитка Агнесса, в роли матери — Маграт, а в роли «еще одной» — нянюшка Ягг. А вот фигура матушки Ветровоск постепенно обособляется, отчего приобретает какой-то уж и вовсе сверхчеловеческий — или нечеловеческий — масштаб.

Заодно неутомимый Пратчетт мимоходом иронизирует по поводу пафосных воплощений «полых холмов», «короля былого и грядущего», «Франкенштейна» и прочих романтических-готических сюжетов.

Мария Галина

СПб: Амфора, 2006. — 432 с. (Серия «История будущего»). 5000 экз.

Слово обладает волшебной силой превращаться в реальность. Нужна лишь смелость, чтобы позволить слову это сделать. Десять лет назад роман «Посмотри в глаза чудовищ» стал знаменит не потому, что в нем восставал из праха поэт Гумилёв. И даже не потому, что жанр криптоистории оказался востребован в пору безвременья. Все же главным в том романе был пойманный на кончик пера дух времени и смелость (буквально кураж), сопровождавшие слова и поступки главного героя и создававшие смычку между литературой и жизнью.

И вот перед нами последний роман трилогии. Десять лет спустя читатель вновь получает возможность узнать о приключениях Николая Гумилёва. Бывший поэт, выдающийся мистик и путешественник по магическим мирам опять попал в передрягу, да еще со всеми друзьями и домочадцами. Но на этот раз человечеству угрожают не подземные ящеры, которые предпочли задружиться с поэтом-воином. Источник проблем — более древние и таинственные силы, осколки давно забытых цивилизаций. Семь эпох прошло с тех пор, как был возведен загадочный Ирем — негостеприимный и нечеловеческий город, в котором время остановилось. Волна грандиозных катастроф, захлестнувшая планету, забрасывает Гумилёва с конгресса тайных обществ прямиком в это царство теней. Его сын Степан во главе «команды спасателей» пробивается к нему на помощь. В то же время в Москве бушуют невиданные пожары, в Швейцарии идет революция ролевиков, Священный Грааль украден малоизвестными самураями…

Все апокалиптические сюжеты развиваются параллельно, складываются в сложную мозаику, в которой разобраться непросто. Да и нужно ли? Лучше просто читать… Но, увы, в этом постмодернистском коллаже из сказок и жанровых историй, под перечнем цитат из классиков и современников кураж весь выдохся. Тот Гумилёв был настоящий — а этот всего лишь сказочный.

Сергей Некрасов

Москва: ACT — Транзиткнига, 2006. — 346 с. (Серия «Звездный лабиринт»). 5000 экз.

В сборнике молодой львовской писательницы собраны произведения малой формы; некоторые из них уже публиковались в периодике. В жанровом отношении равноправие между НФ и фэнтези почти соблюдено. Отличительная особенность всех представленных рассказов — их накал. Автор безжалостно подвергает читателя эмоциональной бомбардировке, обостряя до предела внешне вполне житейские ситуации.

Досадно даже не то, что, препарируя внутренний мир героев и их действия, писательница чаще всего обращается к эмоциям негативным, рискуя утопить в депрессии читателя. Досадно, что при всей яркости психологической составляющей многие иные элементы рассказа просто игнорируются. Пренебрежение миром, в котором действуют герои, придает внешним обстоятельствам декоративную функцию, усиливающую и без того отчетливое ощущение наигранности происходящего. К примеру, рецензент не смог поверить, что причиной колонизации планеты цивилизацией, овладевшей межзвездными перелетами, стало обнаружение «залежей нефти» («Полтюбика жидкой удачи»).

Сам автор, впрочем, не скрывает своей особой симпатии к жанру фэнтези, где требования к правдоподобию и внутренней логике событий существенно ниже, чем в НФ. Но пренебрежение законами драматургии прозаического произведения (и не важно, в каком жанре ты предпочитаешь работать) изрядно мешает убедиться хотя бы в литературной достоверности текста.

Удачей сборника (среди весьма различающихся по мастерству исполнения рассказов) можно назвать новеллу «Ромашка» — уже известную читателям «Если». Здесь наряду с психологизмом есть и оригинальная идея, попытка заставить читателя поверить в подлинность происходящего. А ведь, казалось бы, автор всего-то уделил немного больше внимания иным элементам текста, хотя бы таким, как сюжетная интрига…