Журнал «Если» - «Если», 2009 № 06

Вставки корсета.

Мне были знакомы такие отметины, я всегда видел их на теле после переодеваний, когда госпожа Таша развязывала корсет, а я превращался обратно в Ната Левински. Они в скором времени бледнели и проходили менее чем за час. Но если они видны на этих фотографиях, значит…

Кошмар в лаборатории был НАСТОЯЩИМ. Значит, он мне все-таки не померещился. Каким-то образом, безо всяких микропроцессоров, наноткань способна читать мысли человека и изменяться в соответствии с его тайными фантазиями.

А в последний вечер июля Сара планировала облачиться в наноткань на публике…

Я взглянул на запястье — часов не было.

— Который час? — спросил я медсестру. — Нет, какое сегодня число?

Прежде чем она успела ответить, дверь открылась и вошла администратор больницы. Взглянув на ее лицо, я понял, что проблем не избежать.

— Мистер Левински? — кисло осведомилась она.

— Доктор Левински, — поправил я. — У меня три докторских степени по…

— В этом здании обращение «доктор» распространяется только на медицинский персонал. — Голос администраторши напоминал лимонный сок. — Это все ваше, как я полагаю. — Она держала прозрачный пакет с моим бумажником и часами. Если какой-нибудь идиот не вытащил из них батарейку, они должны показывать точное время. Администраторша сунула мне бланк выписки и ручку, я подмахнул бланк и выхватил у нее пакет, развернув его так, чтобы увидеть циферблат с окошком календаря.

Тридцать первое июля.

Сара запланировала надеть нанокостюм сегодня вечером, на банкете у Маккоркиндейла! Я взглянул на время: 17 часов 17 минут. Я должен ее предупредить…

— Где мой мобильник? — спросил я, быстро одеваясь. — В моем лабораторном халате был…

— Этот телефон — собственность компании, — заявила администраторша.

— А я директор научно-исследовательского отдела, поэтому…

— Уже нет, мистер Левински. — Администраторша откровенно наслаждалась ситуацией. — Вы уволены.

— Черта с два! — Я наконец справился с пуговицами рубашки. — Контракт защищает меня от увольнения по формальным причинам. Сперва должен собраться наблюдательный совет…

— Наблюдательный совет единогласно проголосовал за ваше увольнение, начиная с момента, когда вы сняли одежду в помещении лаборатории.

— Они не могли этого сделать! У меня есть право присутствовать на всех дисциплинарных…

— Я всего лишь работаю здесь, мистер Левински… в отличие от вас. — Она ухмыльнулась.

Я ненадолго присел, чтобы надеть носки и туфли.

— А вы не могли бы сказать, кто был председателем наблюдательного совета?

— Наш новый директор отдела кадров, мистер Бартон Риджфилд.

Риджфилд! О, теперь я все понял. Я встал и заправил рубашку в брюки.

— Мне надо позвонить.

Медсестра открыла было рот, но администраторша жестом заставила ее промолчать.

— Телефоны только для персонала. Работающего персонала, а не бывших служащих. В вестибюле есть телефон-автомат…

Я позвонил Саре в лабораторию, но мне ответил кто-то, не потрудившийся представиться. Он знал, кто я, и явно получил указания блокировать меня. Он не сказал, где сейчас Сара, отказался принять для нее сообщение и не дал поговорить с кем-нибудь еще. Единственное, что он соизволил мне сказать — мой допуск отменен. Я сообщил ему, куда он может засунуть мой допуск, и повесил трубку.

Банкет был назначен на восемь. Оставалось менее трех часов, поэтому Сара, вероятнее всего, сейчас дома и одевается. Если мне повезло, то Лорен передала мой приказ об отмене нанопроекта… и Сара появится на банкете в нормальном официальном платье из обычного материала.

Но меня почему-то не оставляло предчувствие, что мне не повезло.

Я набрал домашний номер Сары и попал на автоответчик.

— Это Нат! — в отчаянии прокричал я, надеясь, что она дома и снимет трубку. — Отмени проект по наноткани, Сара! Я все объясню потом, но в любом случае не прикасайся к этой штуковине!

Я повесил трубку телефона-автомата, выписался из больницы и попытался реквизировать машину компании. Не вышло — известие о том, что я уже не работаю в корпорации, добралось и сюда. Проверив бумажник, я увидел, что кто-то конфисковал и мой служебный пропуск. Риджфилд опережал меня на шаг. Нет, на два шага — меня отвезли в больницу, расположенную в двадцати милях от границы города, где-то возле шоссе. Создавалось впечатление, что меня хотят убрать как можно дальше, чтобы я не путался под ногами.

Я забыл, где должен проходить банкет. К счастью, измятое приглашение все еще лежало в бумажнике, а название и адрес отеля все еще можно было прочесть. Я поймал такси.

Такси застряло в пробке. Всю дорогу к городу я пытался убедить себя, что ничего плохого случиться не может. Возможно, на самом деле наноткань не разумная и лишь нуклеотидная матрица реагирует на подсознательные образы в голове того, кто с ней соприкасается. Наподобие тех старомодных «колец настроения», которые меняли цвет, оказываясь на пальцах у разных людей. Мое подсознание носит корсет и ходит с наручниками, а наноткань добралась до моих потаенных мыслей и нарядила меня как госпожу Ташу. Но Сару я знал очень хорошо и был готов поспорить, что если наноткань попытается залезть в подсознание Сары, то наверняка не найдет там ничего страшнее бабочек и котят. Поэтому всю дорогу до города я пытался убедить себя в том, что Саре ничего не грозит.

И ни на секунду в это не верил.

Ну как могла наноткань менять форму без источника питания и инструкций? Мне не хотелось верить, что это желе разумное. С другой стороны, некоторые термопластики и сплавы обладают чем-то вроде памяти: их можно нагревать, деформировать, а они все равно возвращаются к первоначальной форме. Может быть, и здесь срабатывает нечто похожее.

Когда такси добралось до центра города, было уже почти восемь часов. Гости на банкете сейчас пьют коктейли и угощаются закусками. Я не ел два дня, и мысль о том, что Барт Риджфилд в данный момент перемалывает разные вкусности своей выдающейся челюстью, заставила меня возжаждать… Крови… Риджфилда.

Добравшись до отеля, я сунул деньги таксисту и вбежал в вестибюль. Я ожидал, что Риджфилд расставит по периметру горилл из службы безопасности, чтобы не пустить меня в отель, но, к моему изумлению, на входе меня никто не перехватил. Наверное, Риджфилд не ожидал от меня такой прыти.

Я одолел полпути к лифту, и тут меня остановили трое очень крупных и о-о-чень вежливых парней в одинаковых костюмах из синтетики и с рациями в руках. Служба безопасности отеля, а не гориллы Риджфилда. Голодный блеск в глазах и растрепанная одежда вызвали их подозрение. Я продемонстрировал им приглашение со своим именем, потом водительское удостоверение с тем же именем под моей фотографией. А потом показал единственную сотню долларов в бумажнике. Последний аргумент оказался весьма убедительным, и они поверили, что я один из тех рассеянных профессоров, которые являются на банкеты в той же лабораторной одежде, в которой и спят. Хотя бы раз, но общественное предубеждение против ученых действительно сработало в мою пользу.