Журнал «Если» - «Если», 2012 № 07

Только через два года Зонненфельд выпустил очередную работу. Это был пилотный эпизод продюсируемого им самим комедийного сериала «Клещ»: экранизация комиксов о супергерое в обтягивающем синем костюме с «антеннами» на голове, как у насекомых. А уже в 2002 году на большой экран вышло сразу два фильма Зонненфельда — криминальная комедия «Большие неприятности» и фантастическая «Люди в черном 2». Вторая часть хита вернула режиссеру кассовый успех, хотя прошла в мировом прокате слабее первой. Зонненфельд сыграл небольшую роль отца семейства, в чьем доме агенты службы по контролю деятельности инопланетян на Земле держат резервный арсенал.

После этого режиссер обратился преимущественно к телевидению, а в игровом кино ограничивался ролью продюсера постмодернистской фэнтези, вроде «33 несчастий» по книгам Лемони Сникета или диснеевской «Зачарованной».

Среди телесериальных проектов Зонненфельда фантастичен «Мертвые до востребования». Здесь опять разыграна ситуация «необыкновенное в повседневном»: главный герой может оживлять мертвых прикосновением, но только на одну минуту, иначе рядом погибнет кто-то другой. Зонненфельд поставил первые две серии, задавая манеру легкого «черного» юмора и тонкой визуальной стилизации в духе своих же фильмов об Аддамсах. Только вместо мрачных декораций «Мертвые до востребования» полны сочных красок и разыграны в нарочито «игрушечном» антураже.

Разговоры о третьей серии «Людей в черном» начались сразу после выхода на экраны второго фильма цикла. Однако ее пришлось ожидать целых десять лет, Для Зонненфельда эти съемки были, пожалуй, наиболее сложными. Он многократно превысил бюджет и терпел постоянные импровизации Уилла Смита, полагавшего себя суперзвездой, которой наплевать на сценарий. Кроме того, Зонненфельд впервые осваивал новый для него формат 3D (и сделал это, надо сказать, лучше многих).

Сюжет третьей части практически не отличается от первой: агенты Джей и Кей должны остановить особо опасного пришельца, который лишь притворяется гуманоидом. Однако это только повод к любимому Зонненфельдом концентрированному действию, развивающемуся от одного гэга к другому. Шутки, как и в предыдущих фильмах, по большей части основаны на разнице характеров двух центральных героев и «фирменных» превращениях инопланетян, которые поначалу выглядят заурядными обывателями. Специалист по гриму Рик Бэйкер снова постарался на славу, изготовив десятки разнообразных тварей и даже исполнив небольшую роль одного из алиенов. А самого Зонненфельда мы опять можем видеть в секундном камео телезрителя, который вместе с супругой (реальной!) следит за стартом ракеты на Луну.

Главная изюминка — время действия. Исчерпав современные локации, режиссер отправился в прошлое вместе с агентом Джей, который должен спасти от гибели своего еще молодого напарника. Это позволило разыграться фантазии в мастерски стилизованном Нью-Йорке 1969 года.

Мода на «ретро» возвращается в голливудскую кинофантастику: в прошлом году середина XX века вдохновила Мэттью Бона и Зака Снайдера, а в этом сезоне год 1972-й показал в «Мрачных тенях» Тим Бартон (если верить «Людям в черном 3», тоже, кстати, пришелец). Трюк с перемещением во времени превратил дуэт агентов в трио, И, пожалуй, наиболее яркой роль получилась не у шутника Смита, а у Джоша Бролина. Традиционно неулыбчивый оскаровский номинант с тонким юмором и шармом играет двадцатидевятилетнего агента Кея, не уступая «оригиналу».

Зонненфельд вновь продемонстрировал умение работать и с актерами, и со спецэффектами. 1 апреля будущего года ему исполнится шестьдесят, и он все еще в отличной форме. Уже на стадии подготовки третьей части даже начал говорить о «Людях в черном 4». С одной стороны, для режиссера такого уровня очевидный «бег на месте». С другой — кто откажется лишний раз посмеяться?

Аркадий ШУШПАНОВ

— Людмила Сергеевна?

— Да, — послушно отозвалась Людмила.

Лежать было неудобно. Мешала сбившаяся в комок простыня под боком. Поправить бы, да поздно. Тело отяжелело, стало непослушным, даже глаза закрылись сами собой — куда уж тут рукой пошевелить! Но странно, руки-ноги не двигаются, все онемело, а смятая ткань чувствуется и раздражает. Раньше надо было сообразить и расправить…

— Вы понимаете, что происходит? Как ощущения?

— Я все понимаю. Нормально. Тела только не чувствую, и в ушах шумит… А у вас наркоз хороший? У меня с сердцем проблемы… ему не повредит?

— Знаем мы все про ваше сердце. Вы полное обследование проходили перед сеансом. Забыли, Людмила Сергеевна? И наркоз у нас слабенький. Ваши ощущения — это больше гипноз, чем наркоз.

…Голоса плывут, тягучие, как варенье. Мамино крыжовенное варенье в золотистом медном тазу. Пробуй, Люсенька, осторожно, не обожгись… А знаешь, как понять, когда варенье готово? Капаешь себе на ноготь: если держится бусиной — можно снимать с огня, если растекается — надо еще варить. Мама, так горячо ведь, на ноготь! Тебе горячо, Люсенька, я привычная… Мамины руки, большие, распаренные. Загрубевшие пальцы с обрезанными короче некуда ногтями, трещинки на коже, грязь от работы въелась навсегда. Учись, Люсенька, хозяйничать, в жизни пригодится. Вот выйдешь замуж… Нет! Мама, я не выйду замуж! Я не хочу такие руки, как у тебя. Я не хочу, чтобы муж меня бил. Я хочу прочь из дома и бегом на горку, где старое кладбище, и весь Подол внизу, а вверху только синее небо — свобода! Пусти, пусти! Стынущий шепот вдали, бессильный ее удержать: Люс-сень-ка…

— Людмила Сергеевна, вы нас слышите?

— Слышу. Простите, отвлеклась.

— Ничего, это нормально. Так и должно быть. Вы погружаетесь в прошлое. Но мы должны знать, что с вами все в порядке. Говорите вслух, Людмила Сергеевна.

— Что говорить?

— Что угодно. Первое, что взбредет на ум. Лишь бы мы вас слышали.

— Хорошо. Я попробую… Странно вот так, знаете, без подготовки… и ни о чем. Должна быть зацепочка. Это как по городу идешь и вспоминаешь: вот здесь со мной тогда-то такое-то произошло. Жизнь проживешь — весь город в зацепочках… А кстати, я и у вас в институте была однажды.

— Когда, Людмила Сергеевна?

— Ох, давно… Тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Помните, был такой? Шучу, шучу. Конечно, не помните, молодые вы оба — то время помнить. Ну, может, читали по истории: СССР, Горбачев, гласность, перестройка… Для кого-то строчки в учебнике, а для меня юность моя, единственная и неповторимая.