Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №07

Снять лодку с мели мы так и не смогли, потому что помощник Макса уехал к аборигенам в глубь Арнемленда, чтобы перевезти оттуда свою беременную жену и двух ее детей от первого брака. Жаки, белая австралийка, в свое время была замужем за аборигеном-полукровкой и поэтому имела право жить на земле туземцев. Когда они наконец приехали, население нашего «государства» увеличилось вдвое — и работа закипела.

Как-то утром Жаки сказала мне: — Знаете, мой муж и Макс спозаранку уехали чинить лодку. А мне поручено после завтрака отвезти вас на другом джипе к кромке затопленных джунглей. Дальше вы и сами знаете дорогу: там где-то вас и встретят.

От наших палаток до болота надо было проехать километра три через лес по ухабистой дороге. Жаки погрузила трехлетнюю Катлин и полуторагодовалого Ллойда в допотопный джип-«тойоту», сама села за руль, и мы живо двинулись в путь. Вернее, только попытались. Едва Жаки отпустила сцепление, как мотор заглох. Так повторялось несколько раз... В конце концов кое-как, на первой скорости, мы добрались до опушки леса. И тут мотор опять заглох. Я собрался прийти Жаки на помощь, но, обернувшись, заметил, что ее веселые отпрыски развлекаются моими удочками, пытаясь приспособить их под подзорные трубы.

— Эй, бесенята, отставить, а то глаза повыколете, — заворчал я, отбирая у детишек удилища.

В эту минуту машина вдруг рванула в сторону... и с грохотом перевернулась на левый борт. Руль у австралийских машин справа, поэтому я очутился под Жаки, а сзади раздались перепуганные крики маленьких пассажиров, заваленных какими-то вещами. Но, слава Богу, все были живы. Обескураженная Жаки первая выбралась наружу, а я стал передавать ей детей через окно. Как только я поднял Ллойда, на место, где он только что сидел, обрушилось запасное колесо джипа, по халатности не закрепленное как следует. Еще секунда или две — и хрупкого малыша придавило бы стофунтовой махиной. Последним вылез я, мрачно оглядел поверженный автомобиль и ясно услышал странное бульканье.

— Жаки, — крикнул я, — кто его знает, может, бак пробило и из него вытекает бензин? Давай убираться от сюда поскорей.

Жаки, несмотря на то, что была в тягостях, подхватила Ллойда, я взял Катлин, и мы ускоренным темпом отправились дальше.

«Это все проклятое табу, — сверлило у меня в голове. — Хорошо еще, что, кажется, отделались только синяками». Бог его знает, может, тут и правда не обошлось без коварства духов, однако ж и в непреложности законов физики — применительно к происшедшему — у меня не было сомнений. В одном месте после муссонов половина дороги значительно осела. Джипы Макса осторожно объезжали это место и проложили новую колею через лес. Но, сосредоточив все внимание на рычаге переключения скоростей, Жаки не заметила этой колеи и, следуя привычной дорогой, завезла нас в кювет. Теперь, когда все обошлось, бедную женщину беспокоило только одно: что скажет Макс?..

Макс встретил нас у кромки болота и первым делом спросил, где же «тойота». Дрожа от волнения, Жаки не могла вымолвить ни слова, предоставив мне право раскрыть причину исчезновения машины. Как заправский адвокат, я старался защитить Жаки, но она чувствовала себя виноватой передо мной и все время извинялась. Я ее утешал, а потом мне пришла в голову эгоистическая мысль — извлечь из всего этого пользу.

— Жаки, — сказал я, — мне всегда было интересно посмотреть, как живут аборигены на своих землях, вдали от современной цивилизации. Но белых они к себе в Арнемленд не пускают — нужен специальный пропуск. А ты жила там, у тебя, наверно, есть много знакомых среди туземцев. Не смогла бы ты помочь мне с пропуском и отвезти к ним, в какое-нибудь поселение, на пару дней?

— С удовольствием, мне это нетрудно. Недалеко отсюда есть городок Оэнпелли. Местный глава — мой хороший знакомый, он сделает вам пропуск. Там же живет семья матери моего первого мужа. Они чистокровные аборигены, приветливые люди и, я уверена, примут вас радушно.

Воспользовавшись радиотелефоном Макса, Жаки все устроила, как обещала.

Выехав из «владений» Макса и потрясшись часа полтора по местному автобану, мы остановились у контрольно-пропускного пункта. Аборигены-полицейские, просмотрев мои документы, сделали знак «езжайте», и мы въехали на землю коренных жителей Австралии.

Моими тремя спутниками были родственники Жаки по первому браку. Жинджурба, младший сводный брат ее первого мужа, говорил по-английски лучше других, потому что, по его словам, был отличником в начальной школе.

— В школе нас учат по-английски, — рассказывал мне Жинджурба, — а дома и между собой мы говорим только на языке нашего племени.

— А сколько приблизительно человек говорят на вашем языке?

— Человек триста или четыреста, не больше. У нас каждое племя говорит на своем наречии.

Жинджурба, однако, был не совсем прав. На севере Австралии насчитывается около тридцати языковых групп — они, в свою очередь, подразделяются примерно на сто родственных наречий и диалектов. Так что некоторые племена говорят на более или менее общем языке, но есть и такие местные диалекты, которые понимают не больше, чем сто-двести человек. Некоторые языки исчезали и исчезают быстро—в начале прошлого века насчитывалось двести пятьдесят туземных наречий, на них говорили около пятисот племен. Известно, что общая численность этих племен составляла порядка трехсот тысяч человек. В результате зверского отношения к аборигенам эта цифра невероятно уменьшилась, но сейчас благодаря высокой рождаемости — несмотря на не менее высокий уровень смертности — численность коренного населения Арнемленда достигла двухсот пятидесяти тысяч человек.

Бывшая свекровь Жаки и ее родственники встретили меня, действительно, приветливо и начали представлять членов своего большого семейства. Я старался запомнить всех, но не тут-то было. Как я понял, братья отца, главы рода, тоже называют себя отцами. Потому что, в случае смерти «главного» отца, именно они берут на себя ответственность и заботу о его детях. Но попробуйте разобраться в хитросплетении их родственных отношений, если и старики, и малые дети доводятся дядями какому-нибудь одному парню. Когда же мне сообщили, что кто-то из них, по имени Нгамужин, приходится сам себе племянником, тут уж я совсем запутался.

Жинджурба рассказал, что в их племени родственные связи делятся на восемь разрядов и это помогает регулировать порядок заключения браков. Большое внимание, с каким туземцы относятся к сохранению чистоты кровных уз, вполне понятно: живя в тяжелых природных условиях и зачастую в изоляции друг от друга, аборигены, тем не менее, стараются избегать внутриплеменного кровосмешения.