Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №11

Кроме таких серьезных спортивных состязаний, во всех бретонских городах и деревеньках народ потешался другими играми — в шарики, например. Меня поначалу удивляла такая картина: на тротуаре возле питейного заведения совершенно взрослые люди катают по земле какие-то шарики, сопровождая при этом каждое движение выкриками. Вокруг иногда собирается небольшая толпа. Кто-то одобряет удачный бросок, кто-то недоволен техникой игроков... Оказалось, что шарики — старинная игра и в Бретани, в нее играли не одно столетие и до сих пор играют заядлые посетители баров, которые в маленькой Бретани, — не просто питейные заведения, но скорее клубы, и собираются в них обычно люди с общими интересами. Конечно, говорят, что молодежь играет в шарики уже не так, как было принято раньше. И эта традиция исчезает... Впрочем, так говорят почти обо всех бретонских традициях, и говорят скорее по привычке. При мне, например, местное телевидение передавало репортаж с настоящего чемпионата по шарикам. В качестве экспертов выступали заслуженные игроки городка, которые к тому же наставляли молодежь на путь истинный: «Надо кидать шарик не так, а вот эдак, чтобы он о другой ударился, и покатил его куда надо. Рука должна быть твердой, а удар — уверенным. И не вниз надо шарик бросать, а для начала немного вверх...» Что и говорить — точная наука! Просто удивительно! Впрочем, в Бретани не перестаешь удивляться.

Помня, что Бретань с трех сторон омывается морем, можно предположить, что среди бретонских подвижных игр обязательно отыщется какой-нибудь особенный стиль плавания или парусного спорта. Ведь бретонцы — исконные рыбаки и моряки! Мои предположения подкрепляли открытки с видами приморских бретонских городков и фотографии в книгах, которые я рассматривала еще в Москве. Сотни стройных красавиц-яхт у причалов, белые паруса над синими волнами... Вопреки всем ожиданиям, оказалось, что парусный спорт в Бретани — не традиция, а новшество. Издревле бретонцы, хоть и проводили полжизни в море, зарабатывая себе на хлеб, испытывали суеверный ужас перед стихией и никогда не считали море своим другом. Смешно сказать, но купаться в море, до которого рукой подать, коренные жители Бретани стали не так давно, следуя примеру парижан, приезжавших отдохнуть на чудесные бретонские пляжи. И поначалу забавы приезжих казались местным жителям просто неприличными. «Как это? — возмущались они, когда видели приезжих в купальных костюмах. — Взрослые люди валяются на песочке почти что голыми, нежатся на солнце или плещутся в воде, когда все работают! И ладно, если бы только мужчины этим занимались, а то и женщины туда же! Стыд и позор!» А когда примеру приезжих последовала местная молодежь, то родители бездельников просто не знали куда деться от стыда. Да и сейчас, когда летом бретонские пляжи каждое лето оккупируют туристы, не все обитатели приморских городков и деревень воспринимают это как должное. Даже в нашей стране, во многом консервативной, большинство, кажется, уже привыкло к нудистам. А во Франции, где это движение возникло давным-давно и где уже второе поколение французов смеется над кинокомедией, в которой незадачливый полицейский, ратуя за чистоту нравов, пытается арестовать молодых людей, загорающих голышом, мне довелось услышать — в Бретани, конечно, гневное осуждение «этих бесстыдников», причем не от пожилого человека, а от двадцатилетнего студента, уроженца бретонской глубинки.

Примерно так же когда-то воспринимали бретонские крестьяне первых отдыхающих в смешных купальных костюмах, которые теперь нам кажутся верхом скромности, а тогда для многих были верхом неприличия.

Но времена меняются, и теперь в старых рыбацких портах летом можно увидеть больше туристов, принимающих солнечные ванны, чем местных жителей, больше яхт, чем рыбацких лодок.

Впрочем, этот спорт — интернационален и посему не может войти в наш рассказ.

Анна Мурадова

Долина Синакара в провинции Киспиканчи, в 124 километрах к востоку от Куско, древней столицы инкского государства, — это настоящий «полюс холода» в обитаемой части перуанских Анд. Стиснутая со всех сторон горными вершинами, в ослепительной броне ледников, отороченных вечными снегами, долина Синакара, уединенная и труднодоступная, кажется неким полустанком на пути между землей и небом. Иногда горы вздыхают, и тогда снежные обвалы, ломая, как спички, редкие деревья, увлекая каменные валуны, стремительно скатываются в долину. Горе тому, кто случайно окажется на их пути.

Приютившийся на узкой ладони долины Синакара небольшой индейский городок Оконгате, как взъерошенный от мороза воробышек на руке доброго человека, живет крохами со стола этого сурового края. Здесь выращивают морозоустойчивые сорта картофеля, неприхотливые, неизвестные европейцам зерновые кинуа и кивичу, разводят лам и овец. Кое-как, городок сводит концы с концами. А раз в год, как раз в те дни, когда католики отмечают праздник Тела Господня — «Корпус Кристи» — здесь происходит многовековое таинство...

В этом обряде сплавились религия завоевателей и религия покоренных. И хотя католическая церковь делает вид, что она хитроумно сумела подменить более древний языческий обряд «почти христианским по сути ритуалом», его предыстория, современные формы и действа говорят об обратном. О том, что ни меч, ни крест все-таки, к счастью, не победили окончательно. Что уцелели упрямые, цепкие корни искореженного, исхлестанного ветрами истории, но все еще живого дерева культурного наследия кечуа — великого народа индейцев.

Итак, июнь, Корпус Кристи. А также Инти Райми — торжественный инкский праздник Солнца. Дни возвращения на небосвод с Южным Крестом созвездия Плеяд: знак наступления Нового года инков и скорого сбора урожая, который, если того пожелают боги, окажется обильным. Дни, когда тысячи людей собираются в долине Синакара, у подножия «Серебряных ворот», как переводится с кечуа название ледника Колькипунко, со всех концов инкской империи — некогда цветущего индейского государства, стертого железом и кровью с географических карт, но сумевшего, даже вопреки могучему напору современной цивилизации, выжить этнически. Собираются, чтобы почтить Апу — великих духов гор. Чтобы попросить у могущественной Уаки (индейской святыни) тех или иных милостей. Чтобы принести жертвы и очистить души. А также чтобы унести с собой целительную частицу божества. То есть совершить обряд «Койльюр Рити» — поклонения «Снежной звезде».

Они идут сюда, потомки великих строителей и доблестных воинов, плотно закутавшись в разноцветные пончо из шерсти альпаки, в вязаных, с ушами, шапочках чульо. Идут из Куско — «центра вселенной». Идут с плоскогорий Пуно — этого перекрестка народов, где на берегах самого высокогорного в мире судоходного озера Титикака встретились и сумели найти формулу мирного сосуществования две великие индейские цивилизации Южной Америки — кечуа и аймара. Идут из Арекипы — «жемчужины юга», чудо-города, сложенного из резного сильяра — белого вулканического туфа. Идут из Мокегуа и Такны — солнечных сельских оазисов близ чилийской границы, из Уанкавелики и Апуримака — горных департаментов Перу, где самобытная индейская культура, тысячелетний уклад жизни горцев сохранились в почти первозданном виде. Идут из сотен больших и маленьких поселков, где в неказистых жилищах из адобы — саманного кирпича — живут те, на ком, собственно говоря, и зиждется национальное самосознание людей, населяющих государство Перу.