Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1993 №01

Долгие годы старик прожил в огромном пустом доме один. Тело его было обнаружено не сразу и совершенно случайно: проходивший мимо разносчик заглянул ненароком в раскрытую дверь, шагнул в гостиную и остолбенел: в огромном кресле сидел мертвец, вперившись в пустоту с диким, нечеловеческим ужасом. Прямо перед ним на столе лежала книга в железном окладе; страницы ее пестрели неведомыми письменами. Вскоре прибыл доктор и объявил, недолго думая, что смерть наступила вследствие сердечного приступа. Но разносчик видел остекленевший ужас в глазах Джеффри Мальоре, он успел взглянуть краем глаза на какие-то нехорошие, странно волнующие рисунки и потому имел на этот счет свое, особое мнение. Ничего рассмотреть в комнате ему так толком и не удалось, поскольку очень скоро здесь объявился Мальоре-младший.

Сообщить Саймону о смерти отца к тому времени еще не успели, так что приезд его вверг присутствующих в состояние шока. В ответ на расспросы юноша, ко всеобщему изумлению, извлек из кармана письмо двухнедельной давности, в котором отец сообщал ему о предчувствии скорой кончины и просил поторопиться с приездом. Судя по всему, форма послания была продумана заранее, и тщательно подобранные фразы заключали в себе, помимо очевидного, еще и какой-то скрытый смысл: только этим и можно было объяснить тот весьма странный факт, что молодой человек не затруднил себя никакими расспросами об обстоятельствах смерти Мальоре-старшего.

Похороны прошли тихо, без посторонних. По семейной традиции, тело было погребено в подвальном склепе. Зловещие события, предшествовавшие возвращению Саймона Мальоре в родные пенаты, необъяснимое его появление — все это встревожило местных жителей не на шутку. Вокруг старого особняка вновь стали сгущаться тучи страха и подозрений. Увы, в дальнейшем не произошло ничего, что помогло бы их хоть как-то рассеять.

Саймон остался жить в доме один, без прислуги, и не предпринимал ни малейших попыток сблизиться с кем-либо из соседей. Если и он появлялся в деревне, то лишь для того, чтобы купить продуктов (в основном мяса и рыбы — причем, как было замечено, в изрядных количествах), загрузить их в автомобиль и снова скрыться в своей цитадели. Время от времени Саймон останавливался у аптеки и покупал снотворное. В разговоры при этом он ни с кем не вступал, на все вопросы отвечал кратко и неохотно.

По деревне прошел слух, будто юный Мальоре заперся в доме и пишет книгу (уровень образованности молодого человека, по-видимому, даже у недругов его сомнений не вызывал). Саймон стал появляться на людях все реже. С внешностью его стало происходить нечто странное, и это немедленно сделалось предметом оживленнейших обсуждений.

Во-первых, его горб на спине начал расти. Саймон носил теперь очень просторный плащ и передвигался с большим трудом, низко согнувшись, будто под тяжестью непосильной ноши. Сам он к врачам не обращался, а о чем-то спросить его или дать ему добрый совет никому, по-видимому, в голову не приходило. Во-вторых, Саймон стал стареть на глазах, внешне все более напоминая теперь своего покойного дядюшку Ричарда. Все чаще в его глазах стало появляться характерное для никталопии фосфоресцентное свечение, что еще больше подогрело любопытство обывателей — любопытство, вообще говоря, тоже почти уже наследственное. Вскоре невероятные слухи стали обрастать еще более невероятными фактами.

Саймон начал вдруг появляться на отдаленных фермах и приставать к хозяевам — в основном людям почтенного возраста — со странными расспросами. По его словам выходило, будто он пишет книгу об истории фольклора и очень нуждается в любых сведениях о местных легендах. Может быть, старожилам известно что-нибудь о здешних колдовских культах, о ритуалах у «лесных алтарей»? Не затерялась ли в окрестностях избушка с привидением или просто местечко, пользующееся дурной славой? Не приходилось ли слышать кому-нибудь имени Ниаралапотеп? А каких-либо упоминаний о Шуб-Нигуррате? Или Черном Посланнике? Все интересовало Мальоре: и миф паскуантогских индейцев о Человекозвере, и шабаши ведьм, и овечьи трупы со следами, которые свидетельствовали бы о ритуальном убийстве... От таких расспросов у фермеров волосы поднимались дыбом.

Вообще-то кое-какие слухи о лесных чудесах сюда доходили — как с северного берега, так и с восточных склонов: обитавшие там отшельники не раз нашептывали здешним людям какие-то кошмарные байки. Но обсуждать такие вещи вслух, да еще с этим несчастным изгоем, никто, конечно же, не собирался. На вопросы свои Мальоре получал в лучшем случае уклончивые, в худшем — просто грубые ответы. Впрочем, старожилов можно было понять: загадочные визиты эти произвели на них крайне неприятное впечатление.

Слухи о посещениях горбуна мигом облетели округу. Самую сногсшибательную историю поведал друзьям старый фермер по фамилии Тэтчертон, чей дом стоял на отшибе у западного берега озера Кейн, вдали от шоссе. Как-то вечером он услышал стук в дверь: на пороге стоял Мальоре. Вынудив не слишком обрадованного хозяина пригласить его в дом, молодой человек принялся расспрашивать о каком-то старом кладбище, якобы затерявшемся где-то поблизости. По словам старика, Мальоре был близок к истерике и нес нескончаемую слезливую ахинею о «тайнах могилы» и «тринадцатом соглашении», о «пиршествах Альдера», «песнопениях Доэля» и тому подобной мистической чепухе. Между прочим, что-то такое говорил он о «ритуале Отца Йига», да еще в связи с некими «церемониями», якобы имевшими место в здешнем лесу неподалеку от кладбища; упомянул несколько конкретных, но незнакомых имен. Саймон задавал вопрос за вопросом — не замечалось ли в этих местах пропажи овец, не слышны ли в зарослях «манящие голоса»? — пока наконец не получил от хозяина достаточно резкий отрицательный ответ на все сразу. Кончилось дело тем, что Тэтчертон решительно запретил незваному гостю появляться здесь впредь — а тому очень хотелось бы, оказывается, осмотреть окрестности еще и при свете дня...

Горбун вспыхнул и готов был уже ответить резкостью, как вдруг с ним произошло что-то странное. Он внезапно побледнел, согнулся в три погибели, пробормотал что-то похожее на извинение и, пошатываясь, побрел к двери. Со стороны могло показаться, будто у парня начались колики. Но то, что увидел в этот момент Тэтчертон, лишило его дара речи. Горб на спине у Мальоре шевелился — да-да, ерзал, бился в конвульсиях, будто спрятанный под плащом зверек! В ту же секунду гость резко развернулся и как рак попятился к двери, очевидно, надеясь хотя бы таким образом скрыть от посторонних глаз то, что творилось у него под одеждой. Затем бросился за порог, по-обезьяньи, вприпрыжку припустил по дорожке и наконец невероятным каким-то манером сиганул на сиденье машины. Через секунду автомобиль скрылся, а Тэтчертон так и остался стоять столбом, заранее предвкушая эффект завтрашней своей речи перед изумленными приятелями.