Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1960 год

Но откуда взялись здесь, среди мастеров по металлу, торговцы изделий из творога? На витрины они выставили сверкающие золотом кругляшки сыров, а чтобы привлечь покупателей, соорудили из своего товара разнообразные пирамиды, озарив их светом электрических ламп. И вот ты уже попался на удочку, как и много других людей, которые впервые появляются на улочках города Капалы чаршы в городе Стамбуле.

Оказывается, это торгуют не сыром, а золотом. Законы запрещают продавать золото на вес, поэтому торговцы отлили браслеты, поставили на них пробу и выставили на витринах. Как раз сейчас цена на золото возросла, ибо приближается время жатвы и уборки хлопка. Стоимость одного грамма золота колеблется между пятнадцатью и двадцатью турецкими лирами, сегодня торговцы запрашивают 15,6 лиры: до жатвы остается еще несколько недель. А там придут крестьяне, всю свою выручку превратят в золотые браслеты и спрячут их в сундуки, ибо золотой телец — надежная скотинка. Золотые браслеты гораздо вернее бумажных банкнот, которые сегодня в цене, а завтра могут стать пустыми бумажками.

Есть в Стамбуле и другой базар. Он напомнил нам о Лондоне.

За исключением того, что на лондонском «блошином рынке» наряду со ржавыми гвоздями, старыми бритвами, часовыми колесиками и поношенными подтяжками продают собак, щеглов и канареек, большой разницы между лавчонками старьевщиков в городе на Темзе и в городе над бухтой Золотой Рог нет. Однако если в Лондоне «блошиный рынок» собирается лишь в воскресенье до полудня, то Бит чаршы (Бит чаршы — буквально: «вшивый базар» (турецк.)) действует каждый день, с утра до вечера. Как там, так и здесь старьевщики раскладывают свои «товары» на расстеленной газете, на ящиках, на доске, положенной между двумя колченогими стульями. А «товары»? Ножницы, из которых можно купить лишь одну половинку, так как вторую кто-то обломил и выбросил в помойку. Бритвенные приборы двадцатипятилетней давности, фарфоровые статуэтки, рамы от картин, продавленное канапе, газовый водогрей, настольная лампа на крученой подставке. А вон там продавец спит в ванне; он тоже ждет покупателя — накрывшись газетой, знай спит себе, но сразу просыпается в тот момент, когда перед ним останавливается кто-нибудь.

Перевод С. Бабина и Р. Назарова

Что-то пугало меня в этих джунглях. Правда, и раньше в других краях я испытывал страх и благоговение перед джунглями. Леса Индии поражали меня. Но здесь, в этом хаосе болот, в этих покрытых лесом горах Центрального Индо-Китая, было нечто невыразимо зловещее (Действие происходит в 20-х годах нашего века в южных районах Вьетнама.) .

Казалось, что даже звери ведут себя здесь совсем по-другому, издают другие звуки. Ночью, лежа в палатке, я различал резкий кашель пантеры, ворчливый вздох и следующий за ним свирепый рев Тигра, но эти звуки чем-то неуловимым отличались от тех, к которым я привык. Пожалуй, они были скорее небрежными и самоуверенными, чем угрожающими, и все же куда более зловещими и мрачными.

Никогда раньше не слыхал я такой какофонии, которая слышалась из глубины этих джунглей. На рассвете доносится чей-то пронзительный крик, который тут же подхватывается и повторяется сотнями голосов. Этот крик распространяется во всех направлениях, и вот уже джунгли трепещут в такт с ним. Это визжат обезьяны. Они продолжают свои невероятные вокальные упражнения почти в течение часа.

После долгого путешествия в маленькой двуколке, запряженной волами, по ужасной, тряской дороге мы прибыли в охотничий лагерь, разбитый глубоко в джунглях.

Множество следов пантер, тигров, оленей, кабанов разбегалось во все стороны, но я скоро понял, что методы, применяемые в Индии для поимки тигров, здесь неприемлемы. Пришлось отказаться от охоты с загонщиками, так как охотников было мало, а густота подлеска и особенности в повадках зверей делали невозможным устройство засады с живой приманкой.

И я решил применить новый способ. Для этого нужно было оставить в качестве приманки несколько коровьих туш, затем подкрасться к ним перед самыми сумерками в надежде застать тигра, расправляющегося с добычей.

Трижды я оставлял коровьи туши, трижды бесшумно подползал к тому месту, где, как я думал, должен застать тигра за едой. Но, увы, приманка уже отсутствовала: тигр был хитрее меня. Наконец мне надоело снабжать тигров даровыми обедами. Я стал уже думать, что моя охота обречена на неудачу. Но в четвертый раз я все-таки увидел быстро промелькнувшую желтую шкуру и уловил слабый шорох раздвигаемых листьев.

Три дня спустя я снова разложил коровьи туши. Невдалеке я нашел небольшое углубление за поваленным деревом, откуда была прекрасно видна приманка. С тыла меня защищал огромный куст.

В течение получаса тишина нарушалась лишь иногда криком лесного петуха и жужжанием мух над приманкой. Потом внезапно кусты раздвинулись, и я очутился сразу в доисторической эпохе. Чудовищная ящерица выползла на поляну, и за ней тотчас же появилась вторая. Они были вооружены длинными, как у пантеры, когтями и двумя рядами неровных зубов.

Они направились вперевалку к коровьим тушам, и вскоре я стал свидетелем кровавой оргии.

Некоторое время я наблюдал за ящерицами.

Вдруг они замерли, пристально вглядываясь в чащу леса. Затем почти беззвучно исчезли. Я смотрел так пристально, что даже глаза заболели от напряжения. Но ни один лист не шевелился. Там, где лучи проникали сквозь плотный навес ветвей, на листьях играли блики заходящего солнца.

Я мысленно разделил видимый участок с приманкой на секторы и разглядывал каждый сектор по очереди — так, чтобы ничего не упустить из виду. Темно-зеленый куст справа от туши; несколько алых орхидей; белое пятно света в траве; узловатые обнаженные корни гигантского дерева. И снова: зеленый куст, алые цветы, бурые корни. Я замер. Что-то было не так, хотя я и не мог сообразить, что именно. Потом я догадался. Белое пятно исчезло!

У меня зазвенело в ушах, когда я понял, что белое пятно вовсе не световой эффект. Слишком оно было большим для солнечного блика. Я инстинктивно взглянул налево и увидел дерево с шероховатой корой, из основания которого росли причудливые мясистые листья.

В центре этого паразитического растения сверкало белое пятно. Я мог поклясться — раньше его там не было. Пятно еле заметно шевельнулось. И я понял, что смотрю прямо в сверкающие желтые глаза тигра, который был от меня метрах в пятнадцати. Голова тигра была слегка приподнята, и луч, падающий на его шею, и казался этим самым белым пятном. Я не сомневался, что хищник увидел меня. Потом голова его исчезла.

Быстро темнело. Тут я вспомнил, что путь к отступлению у меня открыт, и решил одурачить тигра, который явно охотился за мной.