Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1992 год

Вот уже три недели, как мы вернулись. Я начал понемногу ходить, ухватившись за железяку в аллее, которая разделяла спящих. На прошлой неделе на допросе встретился с тремя больничными охранниками, которых мы оглушили и разоружили во время побега. Они страшно злорадствовали, предвкушая, что в один прекрасный день, когда снова окажутся на дежурстве, мы попадем в их лапы. Ведь за наш побег их тоже здорово наказали — лишили полугодового отпуска в Европу и добавили еще год к сроку службы. Поэтому встреча наша оказалась далеко не дружественной. Пришлось на допросе рассказать об их угрозах, чтобы они были зафиксированы письменно. Араб оказался более великодушным, он просто пересказал все, как было, без преувеличений, не упомянув лишь о роли Матуретта. Кстати, следователь давил на нас со страшной силой, пытаясь выяснить, кто раздобыл нам лодку. Мы на этот счет бесконечно вешали ему лапшу на уши.

Он предупредил, что поскольку имело место нападение на охрану, он сделает все от него зависящее, чтобы мне и Клозио влепили по пять лет, а Матуретту — три.

— И раз тебя называют Папийон, — добавил он. — уж я тебе подрежу крылышки, можешь не сомневаться! В следующий раз не улетишь!

Похоже, он был прав, к моему сожалению.

До суда оставалось два месяца. Я страшно терзался из-за того, что не догадался сунуть отравленные стрелы в патрон. Будь они сейчас у меня, можно было бы предпринять еще одну, решающую попытку. С каждым днем я ходил все лучше и лучше. Каждый день меня навещал Франсис Сьерра, делал массаж и смазывал ступни касторовым маслом. Хорошо все же иметь надежного товарища!

Араб, съеденный муравьями

В этой большой камере было два человека, которые никогда ни с кем не разговаривали. Они держались рядом, перебрасывались словами только друг с другом, да и то шепотом. Как-то раз я угостил одного из них американской сигаретой из пачки, принесенной Сьеррой. Он поблагодарил и после паузы сказал:

— Что, Франсис Сьерра ваш друг?

— Да. Лучший друг из всех.

— Может, если дела станут совсем плохи, можно будет передать вам через него одну вещь?

— Какую вещь?

— Ну, мы, я и мой друг, решили, что если нас приговорят к гильотине, отдать вам наш патрон. Может, вам пригодится для побега. Лучше отдать Сьерре, а он передаст вам.

— Вы уверены, что получите смертный приговор?

— Да, наверняка. Шанс отвертеться равен почти нулю.

— Но если вас наверняка приговорят к казни, почему вы в общей камере?

— Видать, боятся, что мы покончим с собой в одиночке.

— Возможно. Что ж такое вы натворили?

— Отдали араба на съеденье муравьям. Это я говорю только потому, что у них, к несчастью, есть неопровержимые доказательства. Нас застукали.

— А где это произошло?

— На 42-м километре, в «Лагере Смерти». — Тут к нам подошел его товарищ, оказавшийся родом из Тулузы. Я и его угостил сигаретой. Он сел рядом.

— Мы ни с кем по этому поводу не советовались, — сказал тулузец.— Хотелось бы знать ваше мнение.

— Но я же ничего о вас не знаю. Откуда мне знать, правильно ли вы поступили, отдав живого человека, пусть даже араба, на съеденье муравьям? Я должен знать все.

— Ладно, расскажу, — ответил тулузец. — 42-й километр — это лесоповал. В сорока двух километрах от Сен-Лорана, в джунглях. Заключенный должен вырабатывать в день один кубометр твердого дерева. Вечером каждый должен стоять возле аккуратно уложенных в штабель поленьев. Приходят охранники, среди них есть и арабы, и проверяют, сколько сделал. Если работа принята, каждый кубометр метят красной, зеленой или желтой краской, смотря какой день недели. Короче, чтоб управиться, мы работали вместе. Но часто кубометра на человека не выходило. И тогда вечером они сажали в карцер и не давали есть, а назавтра ты снова от правлялся в джунгли на пустой желудок. И надо было выполнить дневную норму да еще недостающее за вчерашний день. От такой работы и подохнуть недолго.

И чем дальше, тем слабей мы становились и тем меньше вырабатывали. К тому же к нам приставили отдельного охранника, араба. Он приходил на вырубку, садился, свесив свой бычий член между ног, и всю дорогу нас оскорблял. Жрал и чавкал, нарочно облизываясь при этом, а ведь мы голодные... Короче, ад да и только. У нас было два патрона с четырьмя тысячами на каждого, приберегли на случай побега. И вот как-то мы решили подкупить этого араба. Но только хуже сделали. К счастью, он поверил, что у нас лишь один патрон. Тут была вот какая система: за пятьдесят франков он разрешил нам красть поленья из чужих куч, уже принятых накануне. Мы отбирали поленья, не меченные краской, и таким образом справлялись с нормой. Так ему удалось выкачать из нас две тысячи.

Но тут, раз мы начали справляться с нормой, араба от нас убрали. Мы были уверены — не донесет, ведь он выцыганил у нас столько денег, и пошли в лес искать принятые поленницы, ну, чтоб проделать тот же трюк. А он, оказывается, следил за нами и, прячась за деревьями, видел, как мы крадем поленья. И как выскочит!

— Ага! Воруете чужое дерево и не платите! А ну, гоните полтинник, не то донесу!

Но мы думали, он только пугает, и не дали. На следующий день та же история:

— Гоните деньги, не то в карцере сгною!

Короче, он явился с охраной. Это было ужасно, Папийон! Они нас раздели, отвели к поленницам, из которых мы брали, а потом заставили разобрать свои кучи и гоняли так без перерыва два дня. Мы работали без еды и питья. И когда валились с ног, араб хлестал нас бичом или бил ногами под ребра. Наконец, мы уже просто в лежку лежали на земле, и ни битье, ни крики не могли заставить нас подняться. И знаете, что он тогда сделал? Принес осиное гнездо, в таких живут красные осы. И обрушил его на нас. Боль была такая, что мы не только вскочили, но и забегали по лесу как безумные. Словами не передать, что это было! Имеешь представление, как жалит красная оса? А тут их было штук пятьдесят-шестьдесят, если не больше.

Потом десять дней мы сидели в карцере на хлебе и воде, нас оставили в покое. Мы втирали в ужаленные места мочу, три дня они страшно жгли и чесались — просто сил никаких не было! Я потерял левый глаз — в него меня ужалила, наверное, целая дюжина. Когда нас снова отправили на лесоповал, другие заключенные, жалея нас, решили помочь — стали делиться с нами поленьями. И мы начали вырабатывать норму. Мы много ели, понемногу поправлялись, и тут пришла нам идея отомстить арабу с помощью огненных мух. Просто как-то в лесу мы увидели их гнездо, огромное. Эти твари типа муравьев, только с крыльями, настоящие людоеды, способны сожрать целого оленя!

А араб так и шнырял вокруг, проверял работу. И вот однажды мы огрели его топорищем по голове и потащили к тому гнезду. Там раздели, привязали к пригнутому к земле дереву, руки и ноги связали толстыми веревками, какими увязывают поленницы. Потом нанесли ему по телу несколько ран топором. Набили рот травой, чтоб не орал, и стали ждать. Правда, мухи на него сразу не полезли, пришлось поворошить гнездо палкой. Ну, в общем, много времени не понадобилось... Через полчаса тысячи и тысячи этих тварей уже делали свое дело. Ты когда-нибудь видел мух-людоедов, Папийон? Так вот, эти были крошечные и красные как кровь. Они отрывают от тела микроскопические кусочки и тащат в гнездо. Да, мы здорово настрадались от этих ос, но только подумай, через какие муки прошел он, когда его съедали заживо тысячи и тысячи этих насекомых! Он умирал двое суток и еще полдня. Через сутки они выели ему глаза...