Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1990 год

Снова приходится надрезать драгоценные корни эвкалиптов, и их благотворный сок, скупо распределяемый между всеми, дает некоторое облегчение.

Трогательная сценка разыгралась перед повозкой с нашими девушками.

Все еще бледная после страшной опасности, мисс Мэри со слезами на глазах от всего сердца благодарит тех храбрецов, которые спасли ей жизнь, рискуя своей собственной.

Сэр Рид, майор, Эдвард и Ричард крепко пожимают нам руки и велеречиво выражают горячую благодарность, что никак не вяжется с английской флегматичностью. Мало того. Все по очереди обнимают друг друга с чисто французской экспансивностью.

Но как случилось, что генеральный штаб не в полном составе? Где Робартс? И Сириль, который так отличился минувшей ночью? Почему он не идет получить заслуженную награду за свою храбрость?

Эта робость плохо вяжется с их недавней удалью. Создается впечатление, что для них проще сражаться со свирепыми каннибалами, нежели выдерживать взгляды прелестных глаз, к тому же если они выражают нечто большее, чем просто благодарность.

МакКроули показывает нам в сторону одной повозки, и мы видим бравого лейтенанта, сидящего в ее тени. Он поставил перед собой несессер из телячьей кожи, в котором поблескивают в лучах солнца хрустальные флаконы с серебряными пробками. Тщательно смыв кровь и пот, покрывавшие лицо, Робартс расчесал и надушил свою небольшую белокурую бородку и, забыв о ране на голове, надел новый пробковый шлем взамен потерянного.

Сириль же, наверное, уже в десятый раз расстегивает и застегивает кожаные гетры, пытаясь решить, идут ли они ему.

Они чувствуют на себе наши взгляды и от этого еще больше смущаются. — Черт возьми, чем вы там заняты, мой дорогой Робартс? — кричит майор.— Мы ждем вас обоих.

Лейтенант встает и подает знак Сирилю, который перестает наконец возиться с гетрами.

Оба медленно подходят, как будто у них вдруг отнялись ноги.

Сириль запечатлевает на обеих щечках Келли по смачному поцелую.

Каждый из нас выполнял свой долг, они же вели себя как герои. Они инстинктивно чувствуют, что сделали больше других, во всяком случае, стремились к этому, и им кажется, что истинная причина их подвига известна всем.

Юная мисс, несомненно, тоже испытывает тайное чувство. Она смотрела, леденея от страха, как героически сражался офицер, как он упал, и подумала, что он убит. Любовь вспыхнула в ней как молния во время бури. И каждый раз, когда Робартс приближается, она краснеет, бледнеет, протягивает ему руку, шепчет слова благодарности.

Что касается моего босеронца, то он буквально потерял голову. Все его поздравляют, и он не знает, кого слушать среди сердечных рукопожатий и выражений дружбы, которые раздаются со всех сторон. Он подходит к очаровательной ирландке, которая смотрит на него восторженными глазами. Пробормотав какие-то банальности, Сириль берет протянутую ручку и тут же на глазах у всех, без раздумий, простосердечно, как будто она его землячка, запечатлевает на обеих щечках Келли по смачному поцелую.

Он это заслужил, и никто его не порицает.

В этот момент раздается радостный лай. Это мой верный Мирадор, сопровождавший группу, с которой ушел Том. Инстинкт не подвел ищейку и на сей раз.

Том и поселенцы, посланные на поиски источника, прискакали во весь опор на лошадях, покрытых пеной.

— Ура! — кричит один из них, канадец Фрэнсис, размахивая кожаной каскеткой.— Вода, джентльмены, вода!

Полчаса туда и полчаса обратно потребовалось Тому и поселенцам, чтобы найти воду. Однако с тяжелыми повозками, у которых рассохлись колеса, скрипящие теперь так, что у нас болят барабанные перепонки, передвигаться гораздо труднее. На протяжении трех часов наши раненые, поддерживаемые только собственной силой воли, вновь испытывают тяжкие страдания. Их раны, не перевязанные вовремя, начинают воспаляться.

Наконец после длительных мучений мы подъезжаем к ручью. Как только путешественники утолили жажду, мне приходится спешно мобилизовать свои познания в хирургии и приступить к делу. У некоторых сильная лихорадка; другие, напротив, находятся в полной прострации. К счастью, я имею в своем распоряжении ценное терапевтическое средство, которое составители старой фармакопеи ", постоянно искавшие экстравагантное снадобье, никогда не думали прописывать. Я имею в виду воду, успешно заменяющую мази и припарки, что часто превращают безобидную болячку в неизлечимую рану.

Итак, я становлюсь главой «полевого госпиталя». Прежде всего надо установить очередность. У меня пять раненых: трое поселенцев, которых оставили охранять лагерь, а также Робартс и Сириль. У остальных неопасные царапины. По моему указанию между четырьмя деревьями горизонтально натягивается брезент на высоте человеческого роста, чтобы защитить раненых от солнечных лучей. Под навесом кладем четыре толстых матраца из непромокаемой ткани, набитых листьями.

Уложив пациента, я приступаю к первой операции. У одного раненого сломаны обе кости левого предплечья. Принять решение насчет хода операции нетрудно: я могу, не причиняя особой боли пациенту, соединить кости с помощью МакКроули, который мне ассистирует, и наложить из имеющихся материалов такую повязку, которая привела бы в восторг моего учителя и друга профессора Берже. Второму раненому копье попало в бедро и сломалось, а его острие полностью осталось в мышцах. Попытаться вытащить его бессмысленно, так как острие зазубрено, как пила. Необходимо сделать надрез с противоположной от раны стороны, найти наконечник и вытащить его. Для меня это сложная задача, потому что я новичок в хирургии. Бедняга громко стонет. Наконец мне удалось ухватить пинцетом острие копья и вытащить его, разумеется, причинив немалую боль страдальцу. И это сделано как раз вовремя, поскольку кровотечение сильное. Я накладываю четыре слоя бинта — компресс, пропитанный водой, и кровотечение останавливается.

У третьего — чудовищное ранение лица, причиненное на знаю чем: то ли ножом, то ли ударом каменного топора. Обе челюстные кости с правой стороны лица обнажены. К счастью, наша походная аптечка хорошо укомплектована. Я нахожу в ней длинные тонкие булавки, наподобие тех, на которые энтомологи накалывают насекомых. Они помогут мне наложить крестовидный шов.

Легко представить себе, какую боль терпел мой пациент, зная, что при такой процедуре понадобится не менее одиннадцати булавок, которые втыкаются в живую плоть на расстоянии примерно двух сантиметров одна от другой.

Что касается Сириля и Робартса, то тут оперировать гораздо проще, и для них не так болезненно. Кожа головы менее чувствительна, чем кожа лица и рук. Мне приходится выбрить волосы вокруг краев раны, которая сшивается таким же способом.