Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1989 год

— Гораздо меньше, ее в шестидесятые-то годы было около пяти тысяч, а как дело обстоит сейчас, узнаем позже от финских защитников природы.

Привал окончен, раздается команда:

По лодкам...

Спускаемся к кромке берега, сталкиваем лодки в озеро и запрыгиваем сами, рассаживаясь на скамейки.

— Весла на воду... И... Взяли... раз... Хотя на сайменском озере тысячи

островов, тот, к которому ходко идут наши лодки, пожалуй, самый известный в Лаппенранте. Во всяком случае, все молодые люди в разговоре с нами поднимали большой палец:

— О, остров Пейвио — там очень хорошо.

На этом острове — молодежный палаточный лагерь. Пертти Сиилах-ти, секретарь регионального отделения общества охраны природы, пояснил:

— Ездят туда все желающие — молодежь с разными взглядами и вкусами. Оплачивают пребывание на острове и содержат базу многие городские организации. Можно там провести уик-энд, а если хочешь — весь отпуск. Купанье, рыбалка, грибы — разве соскучишься?

Когда после полудня дно нашей лодки прошелестело по камышу и нос уткнулся в берег «острова желаний», конец веревки, брошенной нами, неожиданно ловко принял грузный человек с седым ежиком волос. К нашей радости, длинный день плавания окончился, и мы, как бывалые моряки, с достоинством ступили на берег. Но, когда встречавший мужчина лукаво глянул на нас и добрейшее его лицо расплылось в улыбке, вся напускная наша серьезность пропала, и мы по очереди представились хозяину базы — Хейкки Кукконену. Большой и неторопливый, в подтяжках поверх ковбойки, он вышагивал впереди нас, обстоятельно показывая свое хозяйство.

Втащив рюкзаки в желтый домик, обшитый досками, и пройдя по идеально вымытым половицам, мы вступили в горницу с нарами для ночлега. Но в таких домиках жили только в холодные и ненастные дни. Обычно летом молодежь располагалась на лоне природы — стационарные растянутые палатки виднелись за окном.

Попав в уютную кухоньку со сверкающими кастрюлями и сковородками, вилками и ложками-поварешками, с набором специй в ярких коробочках, девушки уже не могли оторваться от газовой плиты и стали готовить себе кофе.

Пока жена Кукконена вместе с нашими дежурными занималась обедом в вытянутом здании столовой, рассчитанной на максимальное количество гостей острова, мы с Хейкки вышли в промытый дождем лес.

Деревья подступали к самим зданиям, окружали палатки. Кроме строений — никаких признаков постоянного пребывания человека на острове не ощущалось. Аккуратные тропы, заросшие мхом скалы, как ни странно, без надписей, нигде ни бумажки, ни консервной банки. Сразу вспомнились груды отходов и мусора у наших туристских лагерей и баз в той же Карелии. Вроде бы деликатный вопрос — обсуждать содержание туалетов в местах скопления отдыхающих и туристов (правда, у нас эти заведения иногда просто отсутствуют). На острове мы нашли зеленую будку по указателю — так искусно она пряталась в густом ельнике. Мало того, внутри находились, извините за подробности, два бака с опилками и хлоркой, а на стене был пришпилен циркуляр-напоминание о правилах поведения посетителей.

Еще поражало отсутствие валяющихся сучьев, гниющих деревьев — лес был идеально чистым. Все убиралось и складывалось в поленницы, а выбракованные деревья спиливали на дрова...

Возле сельских домов я не раз замечал небольшие машины непонятного для меня назначения. Теперь Хейкки подошел к такой же машине, стоящей за поленницей дров, с охапкой стволов и сучьев. Свою добычу он заложил в широкий раструб, нажал какую-то кнопку, и из чрева машины послышался смачный хруст и треск, будто прожорливое чудовище перемалывало кости мощными челюстями. Не прошло и минуты, как из жестяного рукава «древорубки» посыпались аккуратные полешки, одно, к одному.

Бережно укладывая дрова, Хейкки поднял одно полено, вдыхая смолистый запах.

— Мой отец понимал толк в дереве,— промолвил он, любуясь узором свежего среза.— Строил такие лодки, как у вас, и других размеров. Помню, оставляли меня маленького дома, а сами отправлялись в лес искать хорошую ель. Ведь наши леса больше еловые. Уходили зимой, в четверг или пятницу. Примета такая есть: в зимние дни, в конце недели, лучше всего выбирать дерево на лодку.

Видели бы, какие по весне у нашего дома расписные лодки качались на озере: двухслойные и четырехслойные (это по количеству досок на борту). Натягивай паруса, жди попутного ветра — и в плавание. Строились большие лодки. Когда надолго за рыбой уходили, семью брали и живность домашнюю прихватывали для пропитания. Но это давно было...

Хейкки Кукконен умолкает, достает из кармана жестяную коробочку и тщательно набивает трубку, уминая табак большим пальцем. Ароматное облачко повисает в вечернем воздухе, сквозь которое лицо Кукконена выглядит умиротворенным.

И я решаюсь задать давно мучающий меня вопрос:

— Хейкки, а вы или дед с отцом встречали каких-либо интересных животных, путешествуя по здешним местам?

— Ну, смотря кого — ворону всегда увидишь, куда ни поедешь,— ворчливо шутит Хейкки.— Из крупных зверей у нас водятся рысь да медведь. Еще в моем детстве рыси опасались, я сам встречался с ней однажды в соседнем лесу, но сильно поубавилось этого зверья: вначале охотились, потом пораспугали во время войн — первой и второй. На медведя ходил мой отец, а сейчас их в стране всего штук пятьсот, хотя ежегодно отстреливают несколько десятков. Я не охочусь, не могу убивать живое, да еще такую громадину и умницу, как медведя. До медведей ли тут, когда червякам не дают покоя. По нашему радио слышал: выращиваем и продаем на экспорт дождевых червей. Вот так-то... Какой уж там медведь...

Почему же Хейкки ни словом не обмолвился о нерпе? Сам живет на Сайме и ничего не слышал и не видел? Не может того быть.

Хейкки молчит и двигается вперевалочку по тропинке среди валунов по высокому берегу над озером, где в воде купается солнце.

— Не будет завтра погоды, ой, не будет,— бурчит Хейкки,— ладно уж, костер проверим и сплаваем...

Так сам Кукконен дал согласие пройтись на лодке к малым островам, которых отсюда не видно. Просто пройтись и посмотреть, может, кого и встретим...

Для вечернего костра место выбрано на скалистой площадке у самой кромки воды. Около груды дров приткнулось тяжелое ведерко. В нем специи для ухи, банка клубничного конфитюра и кастрюля с тестом — для блинов. Сковородка стояла на таганке между камнями — место постоянного костровища.

— Кто же этот добрый волшебник? — кивнул я на припасы.

— Волшебница. Моя хозяйка здесь побывала,— удовлетворенный полным порядком, произнес Хейкки.— Вон и сауна греется...

Действительно, от сарайчика у дальних мостков, видневшихся на воде, тянуло березовым дымком.