Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1989 год

Через некоторое время Лейтон Уилки, финансировавший многолетнюю программу Джейн Гудолл по изучению .шимпанзе, сообщил Лики, что намерен оказать финансовую помощь в изучении еще одного антропоида. Лейтон Уилки, подобно Луису Лики, считал, что исследование ближайших родственников человека поможет нам лучше понять поведение наших далеких предков. Значит, не надо искать деньги для осуществления моего проекта.

И вот я снова отправилась в Африку. Случайно я встретила в лондонском аэропорту Хитроу Джоан и Алана Рут, которые ожидали самолета в Найроби. Их поразило мое намерение добраться в Конго из Найроби на автомобиле, проделав 1100 с лишним километров, затем добиться у конголезского правительства разрешения работать в Кабаре и, что самое главное, заняться изучением горилл в одиночку. Они убеждали меня, что одиноким женщинам неразумно пускаться даже в одну из этих трех «авантюр», не говоря уже о всех сразу.

В Найроби Джоан сопровождала меня в многочисленных походах по магазинам. Благодаря ее большому опыту мне удалось сэкономить массу времени и, несомненно, избежать множества ошибок при выборе необходимого снаряжения. Луис Лики решился купить древний «лендровер» с брезентовым верхом, который я потом окрестила «Лили». Я и подумать тогда не могла, что семь месяцев спустя «Лили» спасет мне жизнь.

Наконец настал момент, когда Алан Рут, продолжавший сомневаться в том, что я и доктор Лики находимся в здравом рассудке, заявил о своем твердом намерении сопровождать меня в долгом путешествии в «лендровере» из Кении в Конго почти через полконтинента. Не знаю, смогла бы я без Алана заставить «Лили» пройти те жуткие, похожие на козлиные тропы, дороги, которые пересекали Африку в те годы. И вряд ли удалось бы без помощи Алана преодолеть бесчисленные бюрократические заслоны, чтобы получить разрешение на работу в Кабаре на территории парка Вирунга.

И вот мы с Аланом в сопровождении нескольких служащих парка и двух африканцев, пожелавших работать в моем лагере, прибыли в небольшую деревушку Кибумба у подножия горы Микено. Так же, как и три года назад, мы отобрали две дюжины носильщиков для доставки лагерного снаряжения на далекий луг Кабара.

К нашему огорчению, нам долго не удавалось установить контакт с гориллами, хотя до нас доносились отрывки «разговоров» между двумя группами со склонов горы Микено. Мы обнаружили свежие следы горилл в относительно плоской седловине рядом с горой. В азарте я тут же ринулась в проход, образованный гориллами в густой траве, не сомневаясь, что в любой момент столкнусь лицом к лицу с обезьянами. Минут через пять я вдруг ощутила отсутствие Алана. Мой пыл тут же остыл, я двинулась обратно по своим следам, и вскоре увидела Алана, терпеливо сидящего на корточках в том месте, где начинались следы.

С истинно британской невозмутимостью и учтивостью Алан сказал: «Дайан, если у тебя вдруг возникнет желание встретиться с гориллами, тебе следует идти в направлении, в котором они идут, а не бежать сломя голову туда, где их уже нет». Эта первая заповедь следопыта запомнилась мне на всю жизнь.

Когда Алан скрылся в кустарнике, покидая луг Кабара, меня охватила паника. Оборвалась последняя связь с цивилизацией в том виде, в каком я ее понимала, я лишалась единственного человека, говорящего в лагере по-английски. Чтобы совладать с неудержимым желанием броситься вслед за ним, я вцепилась в стойку палатки.

Через несколько минут после ухода Алана один из двух африканцев, оставшихся в лагере, подошел ко мне и, явно желая быть полезным, спросил: «Унапенда маджи мото?» Напрочь забыв все слова на суахили, я залилась слезами и юркнула в палатку. Через час, успокоившись, я попросила конголезца медленно повторить свой вопрос: «Не угодно ли горячей воды?» Для чая или помыться — он не уточнил, но, очевидно, полагал, что именно в этом нуждаются все «вазунгу» (белые люди), оказавшись в беде. Я взяла несколько кувшинов горячей воды, не скупясь на «асантес» (спасибо), убеждая африканцев в том, что их внимание оценено по достоинству.

Первые Контакты

В первый же день не успела я прошагать по тропе и десяти минут, как столкнулась с одиноким самцом гориллы, нежившимся на стволе дерева над крохотным озерцом на краю луга

Кабара. Пока я вытаскивала бинокль из футляра, застигнутый врасплох самец спрыгнул на землю и исчез в густых зарослях на склоне горы. Я потратила целый день, пытаясь догнать его, но с моим умением лазать по горам угнаться за одинокой испуганной гориллой мне было не по силам. Между прочим, это был первый и последний раз, когда мне удалось встретить гориллу, отдыхавшую на открытом месте. Гориллы, как правило, избегают открытых мест и больших водоемов — именно в этих местах чаще всего можно встретить людей.

Не все сюрпризы приходились на дневное время. В четвертую ночь моего пребывания в Кабаре раздался глухой рокот, меня подбросило, и я в спальном мешке откатилась в противоположный конец палатки. Палатку трясло, будто проснулся один из дремавших долгие века вулканов. Я почувствовала не столько страх, сколько досаду при мысли, что моим исследованиям, не успевшим начаться, приходит конец. Немного придя в себя, я ощутила сильный запах, который и объяснил суть явления. Три слона решили, что нет ничего удобнее для чесания боков, чем палаточные стойки, а один из них оставил визитную карточку у самого входа в палатку. Эти три слона, а за ними и другие, стали частыми гостями в лагере, и меня всегда поражало их любопытство и полное отсутствие страха.

Из-за почти ежедневных встреч со слонами, буйволами, лесными кабанами и, конечно, гориллами работа на природе была гораздо более увлекательной, чем часы, проведенные в лагере. С первых же дней я погрязла в бумагах, из которых мне так и не удалось выкарабкаться до последнего дня.

Палатка два с половиной на три метра была одновременно спальней, кабинетом, ванной и помещением для сушки одежды, вечно мокрой в условиях влажного тропического леса. Десять деревянных ящиков, накрытых экзотической местной тканью, служили столами, стульями, шкафами и картотекой. Под столовую отвели вторую комнату «хижины для мужчин». Это небольшое деревянное строение уже лет тридцать пять давало кров многим работникам и гостям национального парка, а иногда и браконьерам... Мои помощники во главе с Санвекве готовили пищу на очаге посреди комнаты, отчего здесь вечно висел дым.

Мужчины поедали колоссальные количества батата и картошки, цветной фасоли, кукурузы и свежих овощей, изредка доставляемых из деревни Кибумба у подножья горы. Если меня поначалу и смущало, что мое меню более разнообразно, чем у африканцев, то это ощущение скоро прошло, потому что они не скрывали своего вежливого презрения к консервам, составлявшим основу моего рациона.