Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1989 год

Большое число представителей рода Матрехиных в этом списке не было для меня неожиданностью. Когда, в конце шестидесятых годов, я провел несколько дней в летнем Иокангском погосте, уже оставленном его жителями в ходе «укрупнения колхозов», но еще полностью не разрушившемся, во многих избах встречалась мне эта фамилия — то на обложке забытой школьной тетрадки, то на спинке уцелевших саней...

В своем пояснении Чарнолуский отмечал, что рисунки Писахова сделаны «по заданию Географического общества». Поэтому естественно было искать сведения об упоминавшихся людях среди материалов Лопарской экспедиции, организованной Географическим обществом в 1927 году. Экспедиция эта была заметным событием в истории изучения коренного населения Кольского Севера

...Нет, пожалуй, на севере Европы народности более загадочной и более самобытной по своему жизненному укладу, материальной и духовной культуре, нежели саамы-лопари. Путешествуя в начале века по Северу, М. М. Пришвин писал: «Кольский полуостров — это единственный угол Европы, до последнего времени почти не исследованный. Лопари — забытое всем культурным миром племя, о котором не так давно (в конце XVIII столетия) и в Европе рассказывали самые страшные сказки. Ученым приходилось опровергать общее мнение о том, что тело лопарей покрыто космами, жесткими волосами, что они одноглазые, что они со своими оленями переносятся с места на место как облака. С полной уверенностью и до сих пор не могут сказать, какое это племя».

Экспедиция, которую возглавил крупный антрополог профессор Д. А. Золотарев и в состав которой вошли врач Ф. Г. Иванов-Дятлов и этнограф В. В. Чарнолуский, состоялась тогда, когда своеобразию жизненного уклада и культуры лопарей время готовилось нанести жестокие удары. И, как видим сегодня, в ретроспективе, эти удары не замедлили обрушиться на маленький народ: сначала в виде продразверстки, затем в ходе коллективизации и промышленного освоения края, следствием которого были изъятие многих оленьих пастбищ и ликвидация некоторых погостов.

Тогда же, в 1927-м, колоритный «саамский мир» еще существовал...

Передо мной — изданная Географическим обществом книга Д. А. Золатарева «Лопарская экспедиция» (11.1 — 11.7.1927 г.). Перелистываю ее. Итак, 16 января участники экспедиции сошли с поезда на станции Пулозеро, остановились в Пулозерском саамском погосте и занялись антропометрическими измерениями и медицинским осмотром местных жителей. Что же увидели исследователи в этом, первом на своем пути, саамском селении? Цитирую Золотарева: «Близость железной дороги отражается на всем укладе жизни пулозерских лопарей. Они, как и остальные, занимаются оленеводством и рыболовством, но вывозка дров, перевозка грузов и пассажиров играет для них большую роль. При этом нельзя сказать, чтобы они жили безбедно. Разложение старого хозяйственного быта сказывается на пулозерских лопарях, производящих здесь довольно жалкое впечатление». Да, констатировать в печати в 1927 году это объективное положение было еще возможно... Для себя же, для изучения самобытной культуры саамов, Золотарев вынужден был сделать вывод: «...лучше ехать для этнографических наблюдений на Восток, дальше от Мурманки».

«Людьми восьми сезонов» назвал саамов шведский этнограф Эрнст Манкер. Назвал потому, что в разные промысловые сезоны саамы, главной отраслью хозяйства которых издавна была рыбная ловля, кочевали от одного водоема к другому. Когда же, в XIX веке, наряду с рыбной ловлей начало усиленно развиваться оленеводство, годичный цикл кочевок стал включать и места выпаса оленей. И на каждой новой стоянке саамы строили свои сезонные жилища: в бесснежное время — деревянно-земляные вежи или сшитые из брезента чумы — куваксы, зимой — избушки-тупы. У лопарей восточной части Кольского полуострова, где оленеводство быстро заняло главное место, возникла система «двойных» погостов: зимних, во внутренней лесной зоне полуострова, где было больше дров, были возможны свободный выпас оленей и охота, и летних — в прибрежной тундре, на побережье Баренцева моря, где велась ловля рыбы.

В январе, когда началась Лопарская экспедиция, население было сосредоточено в зимних поселениях. Через них и пролег дальнейший маршрут экспедиции: Ловозеро — Семиостровский погост — Каменский погост — Ивановка — зимний Иокангский погост и далее — по русским поселениям Терского берега. Особенно привлек исследователей зимний Иокангский погост, где больше, чем в других упомянутых погостах, чувствовалась устойчивость лопарского хозяйства.

Ничего прямо относящегося к героям Писахова или к обстоятельствам, проясняющим историю создания его рисунков, эта книга Золотарева не содержала.

Я обратился к другой работе антрополога, к его труду «Кольские лопари», также написанному по итогам экспедиции. Логика поиска была простой. После пребывания в зимнем погосте лопари — с наступлением весны — должны были откочевать в Иокангу летнюю. Возможно, там и застал их С. Г. Писахов. И, возможно, те саамы, которых изучали ученые зимой, позировали художнику летом. Действительно, среди фотографий жителей зимнего погоста, приложенных к книге, я обнаружил значившуюся в моем списке Марфу Никитичну Матрехину и Лазаря Федотовича Матрехина, а также Матрену Харлину — ту, что стригла овцу на рисунке Писахова. Но сведения о них в книге Золотарева были крайне скупы: возраст, внешний вид, цвет глаз, рост стоя и сидя...

Значительно большую информацию содержали книги В. В. Чарнолуского. В «Легенде об олене-человеке» Иоканге 1927 года были посвящены многие страницы. Прежде всего я увидел здесь фотографию летнего Иокангского погоста, сделанную точно в том же ракурсе, что и на одном из рисунков Писахова. Создавалось впечатление, что фотограф и художник были здесь вместе...

Вот, в числе рисунков, дом лопаря Луки Федотовича Матрехина. От окрестных туп его отличают фундамент, солидная кладка бревенчатых стен, большие размеры. Не о нем ли пишет Чарнолуский: «Изба-пятистенка на каменном фундаменте кажется замком феодала по сравнению с остальными». На другой странице книги снова фигурирует «дом пятистенка, вполне исправная изба; в ней много окон и света, светлые обои, полы вымыты до блеска, покрыты масляной краской...»

Книга «В краю летучего камня» пролила свет и на происхождение самого рода Матрехиных. Оказалось, что их садкой, то есть местом поселения, носившим постоянный, а не сезонный характер, был Нижнекаменский погост на озере Вулиявр. Оттуда род Матрехиных заселил Нирьхтниярк — всю восточную часть Кольского полуострова, включая и летний и зимний Иокангские погосты. Садка Матрехиных хранила трудовые традиции и предания восточных саамов, их лыхте-верра — древнюю языческую веру. Поселение саамов на озере Вулиявр возникло еще в XVI веке, тайно. Живший здесь ранее отшельник Сергей (по его имени и название — Сергозеро) предупреждал таившихся в тундре лопарей о том, что на них готовятся набеги с целью обращения в православие. Поэтому среди рода Матрехиных были не только хранители языка, носители диалекта, который позднее получил название иокангского, но и знатоки древних языческих обрядов народа, хранители шаманского искусства, чародеи и ведуны.