Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1988 год

Потомство этой змеи со временем стало весьма многочисленным. Но оно пользовалось не меньшими почестями, чем родоначальница. Не существовало большего греха, чем убить или ранить питона. Если кто-либо это делал — его убивали и сжигали. Животным, которые вредили питонам, также не удавалось избежать наказаний. Один прожорливый" кабан сожрал питона, что привело к уничтожению почти всех свиней в стране.

Эта правдоподобная история меня полностью удовлетворила, тем более, что рассказчик дал вполне ясное объяснение некоторым сомнительным с моей точки зрения элементам. Так, наличие в теперешней Уиде весьма значительного поголовья свиней легко объяснялось тем, что вселенское избиение этих животных проходило примерно лет двести тому назад.

И вот я снова в Уиде, перед «Храмом питонов». Храм закрыт и на этот раз, но теперь я уже уверенно толкаю скрипучую деревянную дверь и проникаю внутрь. Здесь несколько низеньких, кажущихся игрушечными, глинобитных хижин, песчаная площадка перед хижинами чисто подметена. Нигде не видно ни ковров, ни кусков тканей, ни бочек с портвейном. В углу — большая фанерная, выкрашенная в зеленую железнодорожную краску зоопарковская клетка, ее передняя стенка затянута проволочной сеткой. Перед клеткой, в тени мангового дерева, прислонившись к могучему стволу, дремлет на табуретке симпатичная старушка. Рядом — двое ребятишек, которые с любопытством уставились на меня.

Хозяйка храма по-французски не говорит. К счастью, старший из детей вполне сносно справляется с ролью переводчика. Выясняется, что священные питоны сейчас как раз отдыхают. Но они смогут пожертвовать своим отдыхом, -если им принести какую-нибудь жертву. Может, мною и пожертвовать? Старушка тихо смеется. Питоны согласятся на жертву в «миль франк». Это я понимаю и без перевода.

Жертва принесена. Дверь в клетку открывается, я заглядываю в нее, но никаких питонов не вижу. Старушка, кряхтя, нагибается и стаскивает в сторону большой лист фанеры, под которым и оказываются божества. Их там, наверное, с десяток. Похоже, принесенная жертва слишком незначительна — питоны продолжают отдыхать. Хозяйка храма берет одного из них, водружает его себе на шею и выходит из клетки. Современный питон умеет вести себя перед фотоаппаратом — он начинает шевелиться и принимает позу поизящнее. Но вот общение со мной, видно, утомило питона и его служительницу. Я раскланиваюсь, узнав у старушки, что ей больше ста лет и что она из рода Аджови, одного из четырех родов в Уиде, усилиями которых поддерживается храм.

Подкрепившись на дорогу в знакомом заведении «Хорошее здоровье», возвращаюсь в Котону, снова не встретив по дороге ни одного питона. Наверно, все они все-таки перебрались в храм. А может, мне просто не везет?

Юрий Туманов, корр. ТАСС — специально для «Вокруг света». Фото автора

Котону — Москва

Издалека он мог разглядеть только богатые меха. Потом, когда женщина подошла ближе,— светлые волосы, сохраняющие прическу, несмотря на сильный ветер. Чуть позже он заметил переливы драгоценностей на шее и блеск золота на руках. Затем увидел лицо. Он определенно не знал эту женщину, но лицо казалось смутно знакомым, как будто он видел похожее во сне или очень-очень давно.

Затаившись в тени кустарника, Пурви ждал, когда она приблизится.

Из своего укрытия ему хорошо были видны освещенный вход в этот маленький парк и участок улицы за оградой. Странно, что он не заметил женщину, когда та входила, но, возможно, потому, что, пытаясь успокоить нервы, он просто принял лишнего. За двадцать лет мошенничество и вымогательство не принесли богатства; более того, сейчас он оказался совсем на мели и вынужден был прибегнуть к самому банальному ограблению.

Глубоко вздохнув, Пурви достал из кармана пистолет и выпрыгнул на дорогу.

— Молчать! — приказал он женщине.— Сумочку сюда! Быстро! И побрякушки!

Глядя ей в лицо, Пурви пытался определить, послушается ли она сразу или поднимет крик. В тусклом освещении он вдруг заметил что-то неестественное, неправильное в красивом лице женщины. Левая рука его непроизвольно взлетела к губам, и он шагнул назад, поднимая пистолет.

Женщина как бы осела, словно растворяясь в воздухе, и через секунду исчезла. Вместо нее у ног Пурви оказалось какое-то жуткое существо. В панике он обернулся, собираясь бежать...

Но было уже поздно.

Пурви редко видел что-нибудь во сне, но однажды в двенадцать лет ему приснился кошмарный сон, в котором его положили в гроб и засыпали розами. Шипы протыкали кожу и высасывали кровь, отчего розы тянулись вверх и распускались, пока не выпили Пурви досуха и не закрыли его буйно разросшимся кустом.

Что-то похожее он чувствовал и сейчас. Огромные мясистые листья и множество темно-зеленых щупалец лежали у Пурви на груди и на лице, слегка шевелясь в такт его дыханию. Капли воды стекали по листьям на одежду. Собрав все силы, он оттолкнул спутанную зеленую массу в сторону, вскочил и мгновенно понял, что он в космосе. Пурви достаточно часто летал в лунные поселения, чтобы сразу распознать испытываемые ощущения, хотя то, что его окружало, меньше всего напоминало обстановку космического корабля.

Низкая, почти круглая комната, местами ярко освещенная, местами в полутьме, казалась больше и мрачнее, чем на самом деле. Темно-коричневые стены блестели от капель влаги. Неравномерное вращение вентиляторов, размещенных по стенам, вызывало резкие порывы холодного ветра. Тонкий слой грязи покрывал пол, над которым выступали беспорядочно разбросанные панели с приборами, инструментами, гнезда для каких-то механизмов, концы кабелей и низкие перегородки. Кроме Пурви и этих листьев, в комнате никого не было.

Он добрался до мигающей красными огнями приборной панели, откуда доносился пронзительный свист с едва заметными переменами тональности. Там же размещался маленький экран, где на малиновом фоне светились несколько ярких звезд, но на всех циферблатах как раз там, где положено быть цифрам, стояли разноцветные пятнышки.

Пурви обследовал комнату и, убедившись, что, кроме него, там действительно никого нет, начал кричать. Никто не появился. Голова кружилась еще сильнее, как будто в самом воздухе присутствовал какой-то неуловимый пьянящий элемент. Пурви остановился около экрана, пытаясь сообразить, как его занесло в этот странный корабль.

И память тут же вернула ему застывшую картину — женщина в парке. Как он мог забыть ее ужасное, оплывающее прямо на глазах лицо? Или ее превращение в ту невероятную мерзость на земле? Дотронувшись рукой до холодного экрана, он почувствовал некоторое облегчение от мысли, что он далеко от этой... этого...