Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1988 год

В апреле, перед началом муссонов и штормов, чао лей выходят на огромных плотах в океан. Там, на широтах, ведомых лишь им, справляют они свое главное торжество — праздник жизни и поминовения усопших. Три ночи при свете керосиновых фонарей и факелов молодежь на плотах танцует и поет древние песни. Старейшины приносят жертвы морским богам, творят молитвы в надежде, чтобы повелители моря даровали им всегда богатый улов и чтобы вечно жили на Пукете люди чао лей.

Борис Чехонин, корр. ТАСС — специально для «Вокруг света» Фото автора

Пукет — Бангкок

— Кому бабуши? Отличные бабуши! Незаменимые бабуши! Настоящий марокен!

Такое можно услышать практически на любом базаре в Северо-Западной Африке. Если спросить, откуда бабуши, то в ответ почти наверняка будет: «Как — откуда? Конечно же, из Феса!»

Для знатока африканских ремесел в подобном диалоге нет ничего загадочного. Бабуши — это кожаные туфли без задников, один из видов национальной обуви в Марокко. Слово «марокен» говорит само за себя: этот сорт кожи — тисненый сафьян — в свое время пришел в Европу именно из Марокко. Наконец, Фес — не просто старейший арабский город страны, а один из крупнейших торгово-ремесленных центров. Кожевенные изделия дают около половины стоимости всей кустарной продукции марокканских мастеров, а в самом Фесе выделывают кожи вот уже более тысячи лет.

Тысяча лет — это значит, не менее, чем в сорока поколениях кожевенников старшие передавали младшим секреты дубления, отделки и окраски кожи. Иные цеховые тайны уже утеряны навсегда...

Поскольку сырая кожа быстро гниет, а при высушивании твердеет, то ее издревле старались как-то обрабатывать. Эскимосы улучшали свойства тюленьей кожи, тщательно разжевывая ее, татары дубили кожу в кумысе. Свойства кожи улучшали жиром и механической обработкой: шкуры мяли руками, откуда в русском языке появилось слово «сыромятный». Кожа, выдубленная три-четыре тысячи лет назад в Китае, Индии, Египте, сохранилась до наших дней.

Наиболее древний и самый распространенный способ дубления — растительный: для обработки кожи используются самые разные растения и их части, содержащие дубильные вещества,— дубовая кора, плоды акации, кора, листья и ростки сумаховых деревьев и кустарников, кора мирта, ивы, ели... Шкура, дубленная растительными экстрактами, приобретает светло-желтый цвет, становится эластичной, впитывает влагу, благодаря чему ее можно красить растворимыми в воде красителями.

Долог путь козлины или овчины, прежде чем руки фесских мастеров сделают из нее красивые бабуши. Сначала предварительно обработанные шкуры опускают в чаны с раствором (они располагаются в Фесе, как правило, под открытым небом), содержащим незначительное количество дубильных веществ — таннидов, и выдерживают в течение суток. Затем шкуры переносят в чаны, где концентрация раствора выше. Так продолжается два-три дня: насыщенность раствора все возрастает, и танниды впитываются в кожу. На следующем этапе шкуры вынимают и укладывают друг на друга в штабеля, чтобы танниды распределились более равномерно. Наконец, кожу надо промыть — сначала в слабых дубильных растворах, затем в чистой воде,— отпрессовать, разгладить, высушить, и можно заниматься отделкой. Ярко окрашенная, например, в красный цвет (для этого используется порошок кошенили), кожа получит в руках мастера тисненый узор и станет роскошным марокеном. А уж из марокена умельцы сделают лучшие на свете бабуши, настоящие фесские бабуши, которые даже неискушенный покупатель отличит от всякой прочей обуви на любом марокканском базаре.

А. Глебов

Мне часто задают вопрос: «Как жили и боролись аджимушкайцы под землей, не имея достаточных запасов воды и пищи, без чистого воздуха и солнца?» Вопрос закономерный: ведь защитники подземной крепости держались не один-два дня, а более пяти месяцев — с мая по октябрь 42-го! Я попытаюсь на него ответить, опираясь на найденные в ходе поисковых экспедиций документы и воспоминания оставшихся в живых участников героической обороны.

Среди факторов, от которых зависела борьба и жизнь подземного гарнизона, особенно следует выделить суровую дисциплину и партийно-политическую работу. Эти главные организующие силы, действующие неразрывно, позволили создать в условиях окружения боеспособную армейскую единицу, которую сами защитники назвали «полк обороны Аджимушкайских каменоломен». Уклад воинской жизни в каменоломнях, как и во всей армии, держался на строгом распорядке дня, дежурствах, соблюдении формы одежды...

В хранящихся у меня воспоминаниях бывшего бойца подземного гарнизона Николая Дмитриевича Немцова, живущего ныне в поселке Гольмовском Донецкой области, подробно рассказывается о первых днях обороны: «...Около 8 часов в каменоломнях был подъем. Несколько минут давалось личному составу на разминку и приведение себя в надлежащий порядок. В нашем отсеке был патефон и несколько заезженных пластинок. После сна в сырости и холоде музыка нас взбадривала. Потом одни солдаты начинали уборку в расположении своего подразделения, другие шли в госпиталь убирать помещение, выносить умерших за ночь... После чего наступало самое приятное — завтрак. Он обычно состоял из чая с сахаром (когда был прокопан колодец), затем слушали сводку Советского Информбюро, которую ежедневно принимали в штабе через приемник».

Николай Дмитриевич был курсантом Ярославской авиационной школы стрелков-бомбардиров. В его подразделении, составленном из курсантов, все знали друг друга не один месяц, и поэтому здесь было больше порядка, организованности, согласованности.

Днем защитники подземной крепости несли дежурства у выходов, разбирали завалы, сооружали новые амбразуры, наблюдательные пункты, огневые точки. Это была совершенно необходимая работа в боевых условиях.

Командование подземного гарнизона строго следило за сохранением опрятного воинского вида каждого бойца. Добиться этого в условиях подземелья было очень трудно. В прошлом году я встретился с аджимушкайцем Георгием Михайловичем Чомахашвили, живущим ныне в городе Болниси Грузинской ССР, и он вспомнил небольшой, но характерный эпизод: «Один раз я стоял на посту у штаба. В каменоломнях было холодно, поэтому я опустил борта пилотки, натянул их на уши. Вид у меня, надо полагать, был неважный. Подошел командир, полковник Ягунов. Я его узнал в свете коптилки, отдал честь. Полковник посмотрел на меня сурово, указал на пилотку и сказал: «Часовому на посту важно выглядеть опрятно, особенно это необходимо нам в тяжелой обстановке».