Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1988 год

Пока мы думали-гадали, где и по каким просторам проложить дальнейший маршрут, выяснилось, что шестидесятивосьмилетняя охотница, селькупка Кики-Аки собирается навестить брата, живущего в верховьях Турухана. И она согласилась провести нас.

Сначала Кики-Аки повела нас все по той же насыпи. Мы ехали и шли по ней еще два дня. На одном из привалов я сказал ребятам: «Пойду поохочусь. Что-нибудь подстрелю на ужин». Сошел с насыпи и осторожно стал пробираться к ближайшему озерку. Заметил серых

гусей и, преследуя их, потерял насыпь из виду. Повалил мокрый снег. Он шел почти каждую ночь и переставал лишь утром.

Двенадцать патронов я израсходовал на гусей, так что подать сигнал уже было нечем. Да и если бы патроны были, все равно Павлик с Сергеем, услышав выстрелы, решили бы, что моя охота продолжается.

Я кружил между озерами, здесь их множество, и только под утро, когда начали подавать первые робкие голоса пуночки, наткнулся на возвышенном берегу безымянной речушки, связывающей два озера, на деревянный двухметровый крест. Надпись на нем была неразборчива. Я вспомнил особенности захоронения: «Если встать лицом к надписи на кресте, то перед тобой будет восток, позади запад, а перекладина креста покажет север и юг». Стоя возле этого своеобразного компаса, начал вспоминать, что мы шли по насыпи на северо-восток, а когда я отправился охотиться, то взял влево и ни разу не пересек старую железную дорогу. Крест помог мне. Часа через два я набрел на насыпь и добрался наконец-то до палатки.

Парни не спали, всю ночь искали меня.

...Вскоре насыпь кончилась. Мы пошли по лесотундре, катя велосипеды. Кики-Аки, поглядывая на нас, посмеивалась: «Бросьте вы их, они только мешают».

На ночлег старая селькупка располагалась прямо на голой земле возле костра. Мы же залезали в палатку, в спальники. И она снова подтрунивала над нами:

— На печке дома вам надо лежать, а не по тундре путешествовать. Вы бы еще кровати с собой взяли.

Однажды мы решили последовать ее примеру и заночевать у костра. Совсем не выспались: с одной стороны поджаривались, с другой стороны брал холод.

Стреляла Кики-Аки превосходно. Из нашего ружья она без промаха била по любой мишени. Благодаря ей мы имели богатейший стол из различной дичи.

К Турухану она вела нас неделю. Когда мы вышли к реке, попрощалась с нами и пошла по одной только ей известной тропе к своему брату.

У реки мы разбили лагерь и два дня рубили из сухих деревьев плот. Приспособили к нему два весла — спереди и сзади. И поплыли к Енисею.

Редко приставали к берегу. Во время одной из стоянок нам сказочно повезло. Нашли самую настоящую печку-«буржуйку». Набрали дров. Пыхтит наш пароход по реке, отмахивает за сутки километров по пятьдесят-шестьдесят. Мы вспоминали, что и Глебу Травину приходилось пользоваться водным транспортом.

Приближался Туруханск. Но перед самым финишем случилась беда. Плот налетел на подводные камни и развалился. Два велосипеда утонули сразу же. Один, помятый бревнами, сумели спасти. Спасли и рюкзаки со снаряжением. Мокрые, лишившиеся машин, мы стояли перед Туруханском. Нашли дорогу. Потащились по ней. Навстречу попался старичок на телеге. «Куда металлолом несете? — спросил у нас, показывая на велосипед.— Отдали бы мне на запчасти. Внукам надо подремонтировать энти коляски».

Мы отдали ему последнего нашего друга.

В Норильск прилетели самолетом.

Более чем три тысячи километров мы проехали, прошли, протащили на себе три машины до самого Енисея. Но в Хатанге финишировали на плоту. На следующий год мы должны осуществить, второй этап велопробега — от Хатанги до Уэлена. И, может быть, снова придется где-то ехать, где-то нести велосипеды на себе. Но от задуманной цели мы не отступимся.

Салехард — Красноселькуп — Туруханск — Норильск — Хатанга

Вот оно, Андаманское море, взявшее в кольцо пены остров Пукет. Утром песчаные пляжи острова пестрят загорелыми телами. Вечером солнце перебрасывает к берегу по морю красную дорожку, словно приглашает следовать за ним в новый день. Ночью при ярком свете луны дорожка вспыхивает вновь, на сей раз золотая... В этот час на берег по извечному золотому пути из морских пучин выбираются огромные черепахи.

Ласковое теплое море, сказочные краски — все это невольно наводит на мысль: вот он, рай для всех, жизнь и природа здесь улыбаются каждому.

— Каждому? Далеко не так,— говорит Сончай Петсатит, симпатичный человек средних лет. Мы сидим возле лавки сувениров.— Возьмите, к примеру, меня. Я долго скитался по стране, работал в Бангкоке, Паттайе, подрабатывал, обслуживая в качестве гида американских военных моряков. Этот род занятий не принес мне ни денег, ни счастья, ни семьи. Перебрался на Пукет и тут обзавелся семьей, родилась дочка, на приданое жены приобрел вот эту лавку. Но дела обстоят неважно, место неудачное. Здесь, у пляжа Ката-бич, обычно останавливаются небогатые туристы. Им не по карману, скажем, вот это зеркало в рамке из раковин или абажуры, светильники, торшеры из перламутра. Где выход? Попробую снова попытать счастья в Бангкоке. Если удастся, открою комплекс — магазин с рестораном «Дары моря». А пока только мечтаю — доход-то более чем скромный.

Похоже, Сончай Петсатит не унывает.

Но вот кому по-настоящему не везет в этом благословенном уголке Таиланда, так это его коренным обитателям из племени чао лей, или, как здесь их называют, цыганам моря.

— Хотите, я дам вам рекомендательную записку к господину Сири, старосте деревни чао лей на берегу Равай? — неожиданно предлагает Сончай Петсатит.

Конечно, хочу: ведь за этим и приехал на Пукет. Зашел в лавку посмотреть изделия из ракушек, и вот — удача.

Господину Сири, старосте,— за шестьдесят, но он крепок и кряжист.

— В море нет места слабым,— замечает он, когда мы подходим к деревне, спрятавшейся в зелени высокой травы. Среди пальм на песке раскиданы домишки на сваях. Исходный строительный материал — что попадется под руку: тростник, пальмовые ветви, ржавая жесть, доски, коряги, выброшенные на берег. Сегодня море бурное, большинство мужчин дома. Женщины расселись на грязном песке, а мужчины с утра раздобыли спиртное — отключаются от неприглядной реальности. Всюду мусор, запустение, дети бродят без присмотра.

Когда провожатый ненадолго отходит, ребятишки берут меня в плотное кольцо. «Дай фотоаппарат, у тебя их три»,— требуют они. Я сжимаю руки на ремнях, проверяя, на месте ли еще мои камеры. Когда возвращается мой спутник, ребячье кольцо тает. А я обнаруживаю, что исчез светофильтр.

— Поиграют и отдадут,— утешает господин Сири.— У нас в деревне народ честный. Нет ни воровства, ни пьяных драк, ни скандалов. Да и когда заниматься этим, от зари до зари работа. Приезжайте завтра на рассвете, пойдем в море.