Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1988 год

И снова мы остаемся одни. Садимся на велосипеды и уходим в безмолвие тундры... Не едут колеса, тонут во мхе. Спешиваемся, продолжаем путь, ведя в поводу наши «вездеходы», и натыкаемся на болото.

— Пойду на разведку,— говорю ребятам.

Прыгаю на одну кочку, другую. Держат. Попадаю на небольшой упругий островок. Но что это? Он шевелится под ногами, начинает приподниматься, увеличивается в размерах. Кажется, что наступил на какое-то живое существо и оно, обеспокоенное моими ногами, выползает из болота. Спина чудовища поднялась уже на метр. В растерянности не знаю, куда прыгать.

Паша вопит: «Федя, быстрей назад!» Туша «зверя» медленно поднимаясь все выше и выше, начинает валиться набок. Изо всех сил отпрыгиваю назад и, проваливаясь в болото, ползу к ребятам. Сережа Вилков щелкает фотоаппаратом. Выплывающее из воды существо — серое, шерсть похожа на свалявшийся мох, со спины потоками стекает вода. Вот открывается белое брюхо исполина, и он со страшным гулом переворачивается и плюхается обратно в воду.

— Что-то тут не то,— говорю я парням, вытягивая шею и разглядывая лежащее кверху животом чудовище. Оно неподвижно, мертво. Блестит на солнце.

Обвязываюсь веревкой. Прошу друзей в случае опасности тянуть меня назад. Приближаюсь... Обыкновенная льдина! Она настолько подтаяла, что оказалось, достаточно чуть тронуть ее, чтобы она перевернулась и вновь залегла в болото.

В сторону насыпи шли девять дней. Голое Арктическое побережье постепенно переходило в лесотундру. Велопутешествие становилось все труднее. Двухколесные машины прочно обосновались на наших плечах, и за ходовой день мы делали не более двадцати километров.

Насыпи обрадовались так, как будто это была гладкая асфальтовая дорога. Лесенкой уходили вдаль прогнившие шпалы. В иных местах попадались рельсы с маркировкой. Старинной демидовской, американской, советской. Костыли легко вытягивались из шпал, и как ни тяжело было тащить рюкзаки, взяли по одному на память о странной дороге.

Километров двадцать мы шагали, а где можно — ехали, размышляя о том, кто строил ее и зачем. Пока не натолкнулись на станцию и ровный ряд полуразрушенных бараков. На одной из барачных досок безымянный автор вырезал ножом — 1937.

На рельсах стоял состав из нескольких товарных вагонов. Под откосом лежал перевернувшийся вверх колесами паровоз. Жуткая тишина царила над всем этим, и мы никак не могли решить, где обосноваться на ночлег: здесь, среди мертвой железнодорожной техники, или дальше, на насыпи...

Первое обжитое местечко мы встретили через два дня пути. Семья хантов во главе с Александром Степановичем Бычиным приняла нас радушно. Мы сидели за столом в окружении многочисленной семьи (восемь детей!) и рассказывали о своем походе. Упомянули Травина.

— Нет, такого в наших краях не было,— ответил Александр Степанович.

— Ваши земляки по тундре много говорят о «снежном человеке», но никто никогда не видел его,— сказал я.

— Нашли чему удивляться. У нас девять лет по соседству медведь живет. Я отпечаток каждого его когтя на лапе уже отличаю. Однако самого мишку не видел ни разу. Знаю, где он ходит. Отнесу ему поесть. Думаю, хоть раз подсторожу да одним глазом гляну. Нет, не попадается.

Вычин сообщил, что дальше по насыпи от местечка Лебединого пойдут сплошные рельсы. В Лебедином живет охотник, у него есть тележка. Даже если самого охотника не будет дома, тележку эту можно будет взять и двадцать километров проехать на ней до Ивана с Ярудея. Ярудей — это речка. Все, кто живет поблизости от Ивана, знать не знают его по фамилии и отчеству. Иван с Ярудея, только так его и зовут.

Охотника дома не оказалось. Зато на рельсах мы сразу увидели тележку с широкими самодельными колесами...

Впервые за время похода мы ехали с комфортом и все вместе. По очереди разгоняли тележку, запрыгивали на нее. Под уклон она катилась, весело постукивая на всю тундру.

Приближаясь к мосту над рекой, я привстал, вгляделся вперед. И не увидел на мосту рельсов. На нем не было вообще ничего, кроме боковых ферм и их верхнего крепления. Насыпь обрывалась в воду.

— Прыгай! — закричал я. И первым полетел под откос.

Вторым покинул тележку Павел. Но врезался в дерево. Сережа Вилков приземлился удачно.

Когда мы подбежали к Павлу, тот глухо постанывал.

— Паша, что? — спросил я.

— Спина,— еле прошептал он.

Осторожно вынесли его на насыпь, раздели до пояса. Через всю спину Павла шла ссадина.

А тележка тем временем стояла на другом берегу. Оказалось, рельсы, лишившиеся опоры — мостовых быков,— прогнулись чуть ли не до самой реки и с насыпи их не было видно.

Стальной путь держался на одних накладках, скрепляющих стыки. Чтобы рельсы не разошлись, охотник с Лебединого связал их проволокой и продолжал ездить по опасному участку.

Мы прикинули ширину реки. Она разливалась метров на сто.

— Сережа, сгоняешь за тележкой? — спросил Павел, уже пришедший в себя.

— Сроду не ходил по натянутой проволоке, а здесь, видно, придется,— ответил Вилков. И, оседлав одну рельсу, пополз к противоположному берегу реки.

Вилков благополучно добрался до вагонетки. Разгрузив ее, осторожно покатил назад.

Павла посадили на тележку и снова пошли вперед. Рельсы раскачивались под ногами, и от страха нас прошибал пот. Шагая по висячей стальной магистрали, мы крепко держались за борта тележки, чтобы не оступиться.

К счастью, переправа закончилась благополучно, и вскоре за мостом мы очутились во владениях Ивана с Ярудея. Старый охотник удивился появлению людей с велосипедами не меньше тех, с кем мы встречались до него. Угощая нас славной ухой, он рассказывал о своем одиноком житье-бытье.

— Жена меня бросила, вот и уехал сюда, живу отшельником. От нечего делать развожу рыбу да дичью промышляю. Сейчас, правда, отпуск у меня, так дома сижу. А то бы не застали здесь.

Иван был богачом по сравнению с семьей Бычиных. Он имел моторную дрезину, моторную лодку. Его владения простирались на семнадцать километров от дома в сторону Енисея.

На моторной дрезине он довез нас до конца своей земли. Дальше лежала река, над которой опять висели рельсы. Быки, вплотную подходящие к берегам, осели, и стальная магистраль выгнулась над водой.

— Боюсь я катиться по этой дуге,— проговорил Иван.

Но экспедиции не оставалось ничего иного, как снова оседлать рельсы.

В Красноселькупе нам сказали: «Вы никогда сами не сможете попасть в верховья реки Турухан». Дело в том, что несколько речек брали свое начало там же, где Турухан. Все они бежали к Енисею, но только Турухан впадал в него. По Турухану велоэкспедиция хотела сплавиться до Туруханска, а оттуда уже перебраться в Норильск.