Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1988 год

Целую минуту (бесконечно долгую!) мы рассматривали друг друга. Об ощущениях говорить не приходится. Нет, даже он не остался безразличным: когда встретились наши взгляды, произнес, не размыкая губ: «Кхе». Этот звук можно сравнить лишь с нервической прочисткой горла...

Истекла минута. Из-за дома с громким лаем вывалился щенок по кличке Бокс. Он в несколько бросков-катков достиг нашей троицы и дико завизжал от страха и желания защитить нас. Меченый бросил как бы оценивающий ситуацию взгляд, отставил правую ногу, сделал шаг за дерево, и больше мы его не видели.

— Э-эх! — сказал позже отец Володи.— Нынче-то он уже, видать, не объявится, а то и вовсе дорогу забудет!

Но по всему видать, Меченый объявился в сезоне восемьдесят седьмого года еще раз. Его никто не видел. Просто мы в лесу нашли Бокса, разорванного от хвоста до ключиц. Ни одно животное этого бы сделать не могло. Тут нужны руки. Человек? Не смог бы. Слишком большая сила требуется для такой экзекуции. Боксу уже исполнилось пять месяцев. Владимир, осмотрев характер повреждений, уверенно сказал, что это работа Меченого.

Меня устраивает даже такая на первый взгляд нерезультативная встреча. Потому что Меченый — снежный, реликтовый, лесовой — для меня уже никакая не вера или капризное высокомерное неверие в чужие истории, а реальный зоологический объект. Он был и не испортил нашей встречи ничем мистическим, умением подавать себя сугубо таинственно или вызывать у людей почти что необратимые физиологические процессы и психологические реакции. Он как бы сам вызвал нас, был деликатен. И тогда мы увидели самую реалистичную особь из всех, сведения о которых дошли, по крайней мере, до меня. Иногда даже думается, до обидного реалистичную. Будем надеяться, что это к лучшему.

Л. Богословская. Самое поразительное для меня во внешнем облике этого существа — огромная масса мышц или жира (?) над плечевым поясом. Шеи нет, голова всажена в этот своеобразный горб, поднимающийся до уровня глаз. Он очень напоминает горбы мамонтов и бизонов. Этот характерный признак всегда присутствует даже в самых беглых наскальных изображениях зверей, на которых охотился первобытный охотник.

Придумать такую яркую деталь, мне кажется, невозможно. Взять ее из наскальных портретов древних людей тоже нельзя — там их просто нет. Первобытные охотники изображали самих себя, а не непонятное, не похожее на них существо.

Г. Донец. Мы не вдруг поверили в такой рассказ одного из свидетелей: «Нагорной площадкой, заросшей багульником, я вышел к откосу, падающему в овраг. От овражной тени, такой густой, черно-синей, повеяло на душу холодком. День ясный, солнечное утро, а у меня вдруг лопатки свело от беспричинного страха. Я круто развернулся и пошел обратно. И — он! Идет навстречу. Ведь не отвернул, не бросился от меня. Мелькает за ветками багульника, на меня не смотрит. Сколько было шагов до него, когда разминулись? Ну, не больше дюжины. Потому что даже длинненькие редкие волоски разглядел у него на бороде и под щекой. Волос на голове — коротенький, подобие мальчишеского ершика, торчащего впереди. Уши не очень выражены, как-то не бросились в глаза. Спина — ровная, как струна. А голова показалась не колуном, а — круглой... И лицо, хоть обрамлено волосами,— удивительно розовое, светлое. Ростом — не гигант, возможно — молодой».

Второй человек в Чите потерял сон, узнав от меня о встрече с гоминоидом. Это Вячеслав Рачинский, механик областного управления связи, мой молодой друг по странствиям. И поднялись мы с места почти без сборов, смутив еще двоих надежных туристов, Юрия Лузина и Александра Суркова, тоже механиков связи. Правда, парни успели раздобыть маскхалаты. У Славы — фоторужье, вспышка. Была середина мая.

...Таежный горный узел с вершиной 1664 метра. Ионизированный воздух ущелий резко улучшает самочувствие. Розовая пена цветущего багульника смягчает каменный прибой россыпей, круто падающих с обеих сторон долины. То и дело встречаются обо — пирамидки из камней, нужные в шаманском моленье и перекочевавшие в ламаистские молитвенные обряды. Некогда здесь, вокруг горы, жило 45 шаманов, и трижды в месяц, круглый год, свершались жертвоприношения — по 20 баранов, по нескольку быков одновременно.

Но сейчас в долине — ни души. Ни следа человечьего на пустынной лесной дорожке. Поодаль от резвого ключа, чтоб не мешал слушать тайгу, ставим палатку.

После ужина Саша Сурков впился взглядом в сумеречную чащобу.

— Огоньки... Два огонька, как от папирос...

Мы трое, увы, ничего не могли разглядеть.

— Тьфу, дым...— Саша неотрывно смотрел поверх костра.— Опять вижу... Да смотрите же — под той березой, низко, у самой земли...

«Самогипноз,— думаю.— Доболтались о гоминоиде. Очевидец уверял: «Ночью глаза у него горят — причем не отраженным светом».

Когда Саша сказал, что огоньки расставлены друг от друга сантиметров на пятнадцать, Юру взорвало:

— Ты как определил-то?

Мягкий парень Саша. Только поправил усы и больше ничего не сказал. Мы со Славой Рачинским в спор не встревали. Хотя охотничий глаз Саши мог, конечно, оценив расстояние до белеющей во тьме березы (шагов 80), примерно прикинуть и разнос огоньков.

— В палатку.

— Дежурство установим? — это Слава.

Юра из духа противоречия тоже не поддерживает идею дежурства: какие там еще красные огоньки...

— Медведь от нас от четверых-то сейчас сбежал за тридевять земель,— ворчу я и отворачиваюсь от Славы к полотнищу. Притихаем.

К ночи меланхолично поет удод. Вдруг—стукнуло. Гулко!

— Камень упал...

— Он бросает камни...

Я отмалчиваюсь. Поменьше легковерия. Что-то слишком густо наша фантазия заработала. Мало ли отчего камень на россыпи мог упасть!

На рассвете Саша Сурков ушел к ключу по воду и долго не возвращался. Иду к нему. Котел с чайником оставлены на берегу, а Саши нету. На оклик мой он вылазит из багульника и подманивает меня к себе. Вижу: во мху зияет продолговатая дыра. Единственная. Точно кто-то большой ногой прорвал пустоту, затянутую мхом. Больше следов ничьих не осталось. Хм...

Слава не побежал обследовать дыру во мху. А когда, уже покинув табор, мы к этой дыре завернули, он только пожал плечами:

— Непонятно, что это...— И заспешил вверх по долине с фоторужьем наизготовку.

Вот и медвежий след на дороге, помеченный воткнутыми веточками багульника. Юра и Саша вдруг — в один голос:

— А это?.. Этого вечером не было! Подскакиваем со Славой. Рядом с медвежьим следом средней величины на суглинке отпечатался неполный, пальцы с подушкой, но и так внушительный оттиск босой ноги — вдвое больше медвежьего и — без когтей. Вот же, вот след медведя — с аккуратными дырками от когтей против каждого пальца. А этот громадный след — чей?