Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1988 год

12.20.

Ленч. Тысячи сине-черно-серых пиджаков и темно-голубых юбок выплескиваются на улицы Токио. Всего несколько минут назад люди были поглощены работой и только ею; теперь официальные выражения лиц постепенно сменяются человеческими. Все спешат в ближайшее кафе, ресторанчик, чтобы хоть на двадцать минут вырваться из «группы», во имя которой они жертвуют не только рабочими часами, но и досугом. Токио обедает с оглядкой на часы, поэтому не отрывайте честных тружеников на пустые разговоры во время перерыва. Через несколько минут прозвучит мелодичная трель, созывая всех на рабочие места.

Центр Токио. Район Нидзюбасимаэ. Ресторанчик «Тамбая» — один из старейших в городе, основан 350 лет назад. Типично японский стиль: циновки-татами, низенькие столики, преимущественно рыбные блюда, лучшее — печеный угорь.

— Есть завсегдатаи у вашего заведения? — спрашиваем у заведующего рестораном господина Такамуры.

— Конечно. Мы гордимся, что наши постоянные посетители — в основном очень респектабельная публика: политики, служащие крупных компаний, депутаты парламента. Ведь по соседству расположены главным образом правительственные учреждения. Наш ресторан относится к высшей категории, поэтому цены здесь достаточно высокие.

— А что делать тем, кому они не по карману?

— Ну к их услугам множество дешевых заведений. В нашем районе, например, расположено порядка 900 недорогих закусочных, баров, кафе, ресторанов. На Гиндзе их свыше 1600,— улыбается Такамура.

«Сколько же всего в Токио заведений общепита?» — задумались мы. 75 тысяч, словно прочитав наши мысли, подсказал радушный хозяин ресторана «Тамбая».

В отличие от московских столовых и кафе токийский общепит — это гигантский, хорошо отлаженный механизм, работающий круглосуточно. Хотите заказать полночный ужин на дом? Пожалуйста! Подрабатывающий на досуге студент доставит вам на велосипеде горячую японскую лапшу «соба», колобки риса с сырой рыбой «суси» или другие национальные блюда. Для гурманов есть специальные рестораны «табэходай» и «номиходай», что в переводе означает «ешь сколько хочешь» и «пей сколько хочешь». Заплатив за входной билет, вы можете отведать все имеющиеся в заведении блюда в любом количестве.

Нам довелось попасть в один такой «табэходай» — «Тяко», расположенный по соседству с главным полицейским управлением. Наш аппетит несколько изумил обслуживающий персонал ресторанчика «ешь сколько хочешь», тем более что он специализируется на фирменных бифштексах. Думается, после нескольких групповых посещений советских гостей хозяин заведения установит для них повышенную входную плату...

Нельзя не упомянуть еще об одной категории закусочных. Они скопированы у американцев, но настолько прочно вошли в здешнюю жизнь, что приезжающие в США японцы удивленно говорят друг другу: «Смотри-ка, и в Америке есть «Макудонаруду». «Макудонаруду» — искаженное английское «Макдональдс», сеть закусочных, где можно в считанные минуты съесть горячий бутерброд, жареный картофель, выпить чашку кофе или наваристого куриного бульона.

«Быстро, удобно, дешево. «Макудонаруду» — это стиль»,— гласила броская рекламная надпись у входа.

— Добро пожаловать, добро пожаловать,— склонились в поклоне симпатичные молодые девушки в красно-голубой униформе. Кукольные улыбки на лицах, спорые движения рук. Одни обслуживают клиентов, предлагая набор американских закусок, другие — ловко убирают столики. И девушек всего пять. На вид им лет по шестнадцать-семнадцать.

— Скажите, вы учитесь? — спрашиваем у снующей за стойкой миловидной девушки в смешных красных очках.

— Я учусь в высшей ступени средней школы,— слегка смутившись перед иностранцами, отвечает она.— Да, работаю здесь по найму два-три часа в день, когда есть свободное время. Деньги тут же получаем наличными в конце смены. Это удобно — не надо просить у родителей. Куда их тратим? О, косметика — раз, наряды — два, развлечения — три...

Дальше разговора не получилось: наша собеседница извинилась и с той же вежливой улыбкой занялась обслуживанием других клиентов.

У выхода мы заметили большие пластмассовые баки, наполненные использованными деревянными палочками «хаси». Вот, пожалуй, один из малочисленных примеров японского «расточительства». Всему свету известно, что многие народы в Азии едят палочками — деревянными или пластмассовыми. Японцы предпочитают первые. В любом японском ресторане или кафе на столиках обязательно лежат обернутые в красивую упаковку деревянные «хаси». Ежедневно Япония использует 130 миллионов пар палочек, миллиарды за год — этой древесины хватило бы на постройку 15 тысяч домов. Но сила традиций здесь непоколебима, и потому в конце ленча пластмассовые баки наполняются пережившими единственную в своей жизни трапезу палочками.

14.00.

Ясабуро Цидзимура после ленча может полчасика подремать. Для него «модернизация», «индустриализация», «компьютеризация» — назойливый кошмар, который все же вторгается в его тихий спокойный уголок. Цидзимура-сан сидит, полуразвалившись, на татами, вокруг него застыли в почтительных позах гейши в пестрых радужных кимоно, чуть поодаль — три самурая, опоясанные мечами. А за раздвижной перегородкой «сёдзи» виднеется неуклюжая фигура придворного шута. Цидзимура-сан — властитель королевства кукол. И профессия у него редкая — кукольный мастер и костюмер национальных театров. На дверях его мастерской-магазинчика висит надпись «Момэнто», что означает «Хлопковые кролики».

После обеда в Японии наступает время деловых встреч, совещаний, визитов. Решив следовать местным правилам, мы и поспешили в гости к Цидзимуре-сан. Ведь он хранитель традиций, живой отголосок «Японии Чио-Чио-Сан».

— Я родился в «окия» — пансионе для гейш,— неторопливо прихлебывая зеленый чай, рассказывает Цидзимура.— Моя мать была увеселительницей душ токийских богачей, и я с детства впитал в себя запахи пудры и благовоний. Гейши учили меня играть на музыкальных инструментах, мастерить бумажных кукол, простые театральные костюмы. Я увлекся куклами, как девчонка, и влюбился в них на всю жизнь.

В последние годы дела у Цидзимура-сан идут не так, как хотелось бы: бурный натиск новых мод и поветрий оттеснил традиции, а значит, спрос на кукол падает. Лишь театры «кабуки» и «бунраку» время от времени делают заказы старому мастеру, которому далеко за семьдесят.

— А почему у мастерской висит надпись «Хлопковые кролики»? — поинтересовались мы на прощание.

— Это мой знак — кролик,— расплылся в улыбке почтенный Цудзимура.— Несколько кукол-кроликов охраняют мой очаг.

Мы поклонились старому мастеру, купили себе по кукле-талисману и шагнули из его тихого волшебного уголка обратно на токийскую улицу.