Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1976 год

История большой гавани, рассказанная сыном рыбака

Корабль стряхнул в воду коряги якорей и застыл в центре мальтийской бухты Грэнд-Харбор. Впереди, за полосой бирюзового бархата моря, лежал берег — зубчатые башни старых крепостей, мощные стены бастионов.

От судна один за другим отходили паромы с пассажирами. Сэмюель стоял у трапа и оживленно беседовал с гребцом дгайсы — яркоцветной остроносой мальтийской лодочки.

— Ну, как вам нравится этот прогульщик?! — обратился ко мне Хаггарт, правда снизив голос, так чтобы лодочник не слышал. — Его зовут Томас. Утверждает, будто учится в университете в Валлетте. Может, и так, но я подозреваю, что именно вместо очередной лекции он берется подвезти нас сейчас до берега.

В дгайсе, качавшейся на волнах, стоял долговязый загорелый парень. Видимо, он уловил что-то из нашего разговора, потому что немедленно вступил в беседу:

— Почему вы думаете, что я занятия пропускаю? Экзамены-то я сдал досрочно, и теперь есть время помочь отцу. Он рыбак, дгайса эта его. Туристы приезжают каждый день, так что к вечеру три-четыре фунта всегда в кармане.

— Непостижимо! — удивлялся Сэмюель. — Помню, ребята нашего квартала дразнили студентов Королевского университета «белыми воротничками». Тогда простым мальчишкам и мечтать нельзя было о высшем образовании.

— Времена меняются, сэр, — возразил Томас. — Королевского университета, например, больше не существует. Есть национальный университет Мальты. Независимой, заметьте, Мальты.

Сэмюель что-то пробурчал себе под нос и устроился рядом со мной на корме лодки. Томас налег на огромные трехметровые весла. Послушная его мускулистым рукам, дгайса поплыла к берегу.

— Отец называл эту гавань «бутылкой». Знаете, почему? — переменил тему Сэмюель. — Грэнд-Харбор со всех сторон закрыта высокими берегами, а вход в нее узкий, как бутылочное горлышко. Здесь могут укрыться сотни кораблей. Морские лоции называют Грэнд-Харбор лучшей гаванью мира.

— А что за крепость прикрывает вход в бухту? — поинтересовался я.

— Это и есть форт Святого Анджело — самый большой на острове. Как раз по его маяку находили и находят гавань корабли...

Хаггарт готов был продолжать рассказывать, но я заметил, что перевозчик внимательно слушает нас, и поэтому спросил:

— Чем вы занимаетесь в университете?

— Историей... Историей Мальты.

— Для сына рыбака занятие не совсем обычное, — некстати и с непонятной иронией вмешался Сэмюель.

— Отец тоже считает: было бы лучше, если бы я занялся чем-то более практичным. Делом, как он говорит. Какой толк, не понимает, копаться в том, что натворили в средние века эти разбойники — рыцари Мальтийского ордена.

— Справедливо, — подтвердил Сэмюель. — Тем более Мальтийский университет всегда славился в первую очередь наукой мореплавания. А зубрить историю крестоносцев — проку мало.

— Странно, что образованный человек говорит такое, — обиделся Томас. — Не такая уж бесполезная наука — история. Да и прошлое мальтийских рыцарей не столь бесславно. Взять хотя бы знаменитую осаду острова в 1565 году. Слышали о ней? Так вот, здесь, в этой самой бухте, высадилась на двухстах судах сорокатысячная турецкая армия капудан-паши Пиаля. И девять тысяч рыцарей, тяжеловооруженных всадников и солдат под предводительством гроссмейстера ордена француза Жана Паризо де Ла-Валлетта в течение трех месяцев защищали город. В живых осталась только тысяча, но и турки потеряли половину своего войска. Вы только сопоставьте эти цифры! В конце концов турки убрались восвояси, а мальтийцы назвали свою столицу Ла-Валлеттой.

— Удивляюсь и не могу понять, — продолжал Томас, — почему многие связывают историю Мальты только с правлением ордена Иоанна Иерусалимского? Ведь началась-то она не в средние века, а почти шесть тысяч лет назад. Да и рыцари-то властвовали здесь менее трехсот лет. Первый документальный след в истории острова оставили финикийцы, это почти три тысячи лет назад. Затем — греки.

— Они, кажется, и дали название острову?

— Да, Мелита — в переводе с греческого «Медовый остров». Мальта действительно долгое время славилась медом. Да и не только медом, а сладкоречивыми нимфами. По преданию, нимфа Калипсо, у которой Одиссей провел целых семь лет, жила именно здесь.

...Греков разгромили воины Карфагена. Карфаген пал, а остров перешел к Великому Риму: римские патриции любили приезжать сюда на отдых. Далее: нашествие вандалов. Рим трещит, а мальтийские острова скоренько прибирают к рукам византийцы, затем арабы. Они пробыли на острове около двухсот лет.

— Так ведь как раз арабский язык и лег в основу мальтийского.

— Точнее сказать, один из диалектов арабского, хотя в нашем языке много заимствований и из других языков. Но письменность основывается на латыни, которой наши предки выучились у римлян. Арабов сменили норманны, создавшие в Южной Италии свое королевство. И только много позже на острове высадились крестоносцы.

Томас медленно пробирался к одному из свободных причалов. Над нашими головами каменным лбом нависало шершавое тело острова, изъеденное солью морских ветров и шквалами свинцовых бурь.

— Роковым для крестоносцев оказался 1798 год. — Хотя Томас уже причалил, оставить рассказ недоконченным он не мог. — Тогда в этой гавани — якобы для того, чтобы пополнить запасы воды, — бросил якоря флот Наполеона. Пока рыцари решали, кого отправить на борт императорского фрегата «Орьян» для заключения с французами мирного договора, Наполеон высадил на остров своих солдат. Так богатства Мальтийского ордена пошли на содержание египетской экспедиции Бонапарта. В том же году адмирал Нельсон разбил французский флот в сражении у Абу-Кира. И уж вскоре после той победы Мальта стала английской.

— Правда, тоже не навечно, — вставил Сэмюель.

Мы ступили на причал.

Как крестьянин из мдины стал кучером в «Столице рыцарей»

Лифт забросил нас с берега моря на двадцать этажей вверх, распахнул железные шторки-двери ажурной шахты, и мы оказались в городе.

Внизу стихало, застывая, море. По его поверхности, словно муравьи по пескуз бегали кораблики.

Сэмюель кликнул на местном наречии извозчика, и к нам выкатился один из вереницы экипажей, стоящих у тротуара.

Мы с трудом взгромоздились в высокую колесницу, скрипучую, как дверь старого чулана. Зато в рыцарское некогда царство мы въезжали по всем правилам прошлой эпохи: в старомодном рыдване викторианских времен с кожаным козырьком и сверкающими по бокам медными фонарями. Впереди на высоких козлах восседал кучер в потертом мундире и лоснящемся цилиндре. По бокам, на дверцах экипажа, красовался мальтийский герб — остроносая дгайса и золотой диск солнца над ней. Шустрая рыжая лошаденка мелодично цокала по булыжной мостовой.