Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1973 год

...В хижину вошло несколько женщин. Их бедра обвивают узкие — в мизинец шириной — пояски из коры дерева увуна. Пояс составляет всю их одежду, так, по крайней мере, мне кажется. Но оказывается, что я ошибаюсь. Одна из женщин присаживается к костру и, прежде чем сесть, делает за спиной какое-то движение, и я вижу, что она расправляет по земле нечто вроде конского хвоста. «Хвост» привязан к поясу у самого копчика. Я откровенно завидую женщине. Все мое тело ломит от многочасового сидения на твердой сырой земле, и я много дал бы за то, чтобы подложить под себя такой вот хвост-миски, как называют его байнинги. Но миски — это женская одежда. Те двое, что встречали нас, одетые в лап-лап, тоже входят в хижину. Теперь они совершенно нагие: лап-лап для них, судя по всему, что-то вроде дипломатического фрака, который надевают специально для встречи иностранных гостей.

Между тем женщина, усевшаяся у костра, достает из заплечной сетки клубни таро, разрезает их на ломти и бросает в большой горшок. Собственно говоря, это не горшок, а круглая коробка-луски, сплетенная из толстой коры. На дно коробки женщина предварительно уложила раскаленные камни. Туда же она кладет и огромные зеленые листья. Басуро говорит мне, что это очень вкусная вещь — листья камоте. Потом следует очередной слой камней, потом снова таро и камоте, и так до тех пор, пока луски не наполнится доверху.

Таро — главная пища байнингов, мясо им перепадает очень редко. Иногда удается подстрелить из пращи птицу или крысу. Однообразное питание с вечным недостатком белков — одна из причин вымирания байнингов.

Сидя в хижине вождя, слушая его бесконечный монолог, я думаю о том, как не подготовлены байнинги к встрече с современным миром. А встреча эта неумолимо приближается. Ведь работают уже в этих местах геодезисты. Жизнь этой крошечной деревушки обязательно должна измениться, хотя бы потому, что городу Рабаулу требуется больше электроэнергии. А значит, проляжет через байнингские горы линия электропередачи. И любое изменение будет означать для байнингов конец...

Через несколько дней мне удалось снискать доверие лулуая. Как-то раз, когда мы устроились в его хижине, у костра, он начал рассказывать нам легенды, которые передавали друг другу бесчисленные поколения байнингов.

К сожалению, наша беседа была сильно ограничена несовершенством перевода Басуро, и красочность рассказа тускнела на глазах, приходя в соприкосновение с его пиджин-инглиш.

«Давным-давно села одна женщина у костра чистить печеное таро. Клубни были горячие, она не могла удержать их в руках и зажимала пятками.

В те времена весь мир был еще новый, и месяц сидел на небе, как огромный паук, и ткал паутину. По этой паутине он мог слезать вниз. Он увидел байнингскую женщину, но никак не мог понять, что это она делает. Месяц спустился вниз и тихонько стал у женщины за спиной.

Женщина обернулась и увидела месяц, красивый и яркий. «Вот кто мог бы освещать мою хижину», — подумала женщина и схватила месяц. С большим трудом удалось ему вырваться, но так как руки женщины были черны от обуглившегося таро, месяц оказался весь измазанный.

С тех пор напуганный месяц никуда не спускается с неба и появляется только по ночам. А поскольку у него нет рук, он не может вытереться, и пятна так и остались на нем...»

Мы подолгу разговаривали с вождем вечерами у костра. Приходили другие мужчины, внимательно слушали, дополняли то, что говорил лулуай. Я расспрашивал байнингов об их религии. Все на свете, говорили байнинги, землю, реки, горы, людей, леса создал Ригенмуха. Никто не знает, как он выглядит и где живет. Самого Ригенмуху никто не создавал; он существовал всегда. Он невидим, но он присутствует везде. Имя его нельзя произносить вслух. Он правит жизнью и смертью; человек всегда может обратиться к нему.

Чем больше я слушал рассказы байнингов, тем больше убеждался в том, что их религия — чистый монотеизм, очень мало отличающийся от монотеизма иудейского, христианского или мусульманского. Причем сходство настолько велико, что невольно закрадывается мысль: а не занес ли эту религию байнингам какой-нибудь миссионер?

Если бы это было делом рук миссионера, рассуждаю я, байнинги знали бы крест. Но нет, ни в одном из орнаментов, которыми богато изукрашены байнингские маски, креста нет.

Тем не менее отказываешься верить своим ушам, слушая заповеди Ригенмухи. Они — почти один к одному — соответствуют христианским десяти заповедям. (Почти — потому что некоторые из них у байнингов не существуют. К примеру, «раба ближнего своего, осла его и т. д.» байнинг возжелать не может, ибо ни у него самого, ни у его ближнего нет ни ослов, ни рабов и почти никакого другого имущества.)

К сожалению, все мои записи я вынужден делать на скорую руку. А ведь подробное изучение религии байнингов может пролить новый свет на историю религий вообще.

Успеет ли более обстоятельный этнограф изучить байнингов прежде, чем племя исчезнет? И как можно байнингам помочь?

Байнинги сами знают лишь один способ: танцы. Магические танцы, чтобы вымолить у Ригенмухи милость для племени...

...Лулуай сказал мне, что завтра в деревне будет праздник в честь духов плодородия. Я прошу позволить мне присутствовать на празднике и снимать обряды. Лулуай долго размышляет: потом соглашается. Мне, однако, поставлено условие: я не имею права уходить из деревни в джунгли, где мужчины готовят маски и все остальное, необходимое для праздника. Мужчины ушли в лес уже неделю назад, и все это время лес — табу для каждого, кто не прошел инициации и не посвящен в тайны племени.

Если я нарушу запрет, меня убьют, заявляет лулуай без обиняков. Ну что ж. Я готов. Перед тем как отправиться в Байнингские горы, я беседовал со своим земляком-геодезистом.

— Запомни, Арвид, — сказал он, — в этой жизни у тебя всего лишь одна голова, и ничто так легко не потерять в этих местах, как ее.

Посреди поляны, где будет праздник, установлена на высоких жердях крыша. В ее тени сидят двадцать женщин — «оркестр». Их музыкальные инструменты состоят из множества бамбуковых палок разной толщины и длины и нескольких высушенных воздушных корней. Не переставая тянут они монотонную песню.

Женщины проверяют звук, получаемый от удара бамбуком о корни, и если тон не удовлетворяет их, подсушивают палки над небольшим костром. Что же касается песни, то в ней просто перечисляются названия ближайших рек, гор, озер, деревень, а также имена вождей и духов.

...Первая группа танцоров появляется из леса внезапно. Мужчины в пестрых облачениях из листьев, коры и лиан несут перед собой длинный, овальный, ярко раскрашенный щит. Щит настолько велик, что почти целиком закрывает всех десятерых танцоров. Лишь головы торчат над щитом. Лица раскрашены растительными красками, собственной кровью и сажей. Танцоры идут по противоположной от нас стороне поляны, как бы не замечая нас. Вдруг они враз поворачиваются к оркестру. Зеленая стена джунглей за их спинами создает танцу фон. Темные тяжелые дождевые облака повисли низко над землей, и луч солнца, иногда прорывающийся через них, выхватывает на мгновенье чье-нибудь бесстрастное раскрашенное лицо: то совершенно черное, усеянное желтыми пятнами, то желтое, синее, зеленое или красное, покрытое кругами и полосами. Головы танцоров венчают тиары из листьев.