Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1984 год

Я тронул веточку оливы и почувствовал ее пластичную упругость. Она словно стремилась вырваться на волю.

В Черногории к маслинам относятся почтительно. В музее Котора имеется свиток, гласящий о том, что посадившему дерево выдается золотой цехин. Существовал даже закон: юноша не имел права жениться, пока не посадит несколько маслин. Поэтому нет ничего удивительного, что самое старое дерево, которому более двух тысяч лет, растет в Черногории.

...И вот теперь, сидя за уютным столиком вместе со своим новым другом, пробую сыр с оливковым маслом, привезенным из Черногории.

— Вы знаете, что такое прованское масло? — поинтересовался Мирко.— Так вот, это высший сорт масла из маслин. Когда-то в Которе были русские матросы, — вспомнил Мирко историю, — их кормили очень сытно. Они удивились, откуда черногорцы берут масло. Вроде коров нет, овец, а масло есть? Им показали маслины. Матросы попробовали, сморщились и... не поверили. Пришлось знакомить их с процессом приготовления масла. Мне об этом мой дедушка рассказывал. ...Давно остыл кофе.

— А теперь я хочу показать вам ночной Дубровник,— проговорил Мирко.

Мы неспешно пошли.

— Obliti privatorum publica curate,— прочел по-латыни Мирко и тут же перевел:— «Оставьте частные заботы, служите обществу».— Потом добавил: — В этом здании собиралось вече.

Мы долго еще бродили по улочкам Дубровника, останавливаясь перед какой-нибудь скульптурой, собором. Я слушал Мирко и чувствовал, с какой любовью он передает мне историю своего народа, своего города.

Упавшая темнота возвращает напряжение. Вот прошамкал истертыми кожаными тапочками аред-алармист. Впереди через узкую улочку метнулась фигура, закутанная в черный плащ. Широкополая шляпа с высокой тульей полностью скрыла лицо. Но блеск шпаги заметен. Слышится топот ног. Кажется, что за беглецом следом вот-вот появится ночной дозор с факелами...

Был поздний час. Я простился с Мирко, и каждый из нас вновь вошел в двадцатый век. Хотя и коснулся он города, но здесь, перед его стенами, замер, удивленный былой славой и величием Дубровника. За его стенами зазвонили часы-куранты шестнадцатого века. Они отсчитывали время двадцатого.

Еще раз окинув взглядом крепость, прощаясь, я вновь увидел старца с посохом — покровителя города Дубровника — святого Влаха.

«Vade in pace» — «Иди с миром» — напутствовал он.

Сергей Каменев

Фото автора Дубровник — Котор — Москва

Отчаливаем. Холодная тугая волна Анадыря гонит нас на тихий плес. Вода кристальной чистоты. Дно просматривается от берега до берега, оно словно пестрый ковер, сотканный из разноцветной гальки.

За поворотом течение нарастает, русло сжимается, вода кипит пенными гребешками. Лодки устремляются в поток. Тут не зевай, чтобы на мель не наскочить или, того хуже, чтобы под берег в кусты не затянуло. Большие и малые перекаты, опасные прижимы, зигзагообразные повороты, голые каменистые сопки, которые то удаляются от реки, то подступают вплотную,— картина меняется беспрерывно. Да и Анадырь-то беззаботно-укачивающий, то журчит звонкоголосо и весело, а то вдруг, сжатый тисками каменных глыб, грохочет и ярится.

День славный. Теплынь. Совсем не чувствуется, что находимся мы в высоких широтах, в географическом центре Чукотки, а до Полярного круга — рукой подать. Даже гнуса нет. Начни мы сплав дней на десять раньше, носа невозможно было бы высунуть из-под антикомариных сеток.

В составе нашей экспедиции пять человек. Трое ученых — сотрудники Магаданского института биологических проблем Севера (ИБПС): Ростислав Михайлович Виторовский, Вадим Сергеевич Тархов и Людмила Ермоленко. Сергей Краснопеев и я представляем Анадырскую студию телевидения. Вместе с ихтиологами мы должны проплыть на четырех лодках пятьсот с лишним километров по малоизученной реке от истоков до старинного села Маркова. Цель экспедиции — исследование ихтиофауны и подробное обследование нерестовых мест лососевых и сиговых рыб.

...Обогнув лесистый мыс, наша лодка вышла к развилке. Протоки, словно близнецы, одинаковой ширины и начинаются затяжными перекатами.

Не доходя метров семидесяти до нас, привстает Тархов, прикладывает руку козырьком к глазам, осматривается. Оценив обстановку, делает отмашку в правую сторону.

Рулим в указанном направлении. В конце переката оглядываемся. Вадим Сергеевич с Людмилой движутся следом. Успеваем также заметить, что Ростислав Михайлович почему-то размашисто гребет в левый рукав. Надеемся, что шеф не затеряется.

Плывем дальше. Протоки все равно где-то должны соединиться. Экипаж Тархова причаливает к нашему «Пеликану». Ждем Викторовского. Нас медленно несет течение.

Но вот замечаем наконец узенький и мелководный, впадающий в Анадырь рукав. Это, очевидно, тот самый, который мы ждем. Выходим на берег, топчемся на месте. Ну, так и есть! Вдали показывается высокая фигура человека. Викторовский с трудом волочит лодку... Это маленькое происшествие для нас как предупреждение: с этой рекой шутки плохи.

У подножия древней скалы устраиваем капитальную дневку.

Скала, сложенная разрушающимися андезитовыми туфами, краем вдается в реку. Скатившиеся с вершины камни преграждают путь воде. Светлые струи, ударяясь в них, убыстряют бег, рождают перекатик, за которым открывается улово. В глубине тихой заводи, на берегу — крошечный пятачок, свободный от зарослей. Как раз для двух палаток. Долго сидим у вечернего костра, коротая время в разговорах. Хотя, честно говоря, начальник экспедиции не слишком общителен: Викторовский любит ходить в маршруты один.

Ростислав Михайлович — коренной ленинградец. Ему под пятьдесят. В детстве пережил блокаду и потому знает настоящую цену куску хлеба. Долго будет помниться, как он отчитывал нас, когда на одном из привалов мы вылили в реку остатки супа.

Многие годы прожил он отшельником на Кроноцком озере на Камчатке. Описал там два вида рыб, ранее неизвестных науке. Потом защитил ученую степень кандидата биологических наук. Теперь Викторовский возглавляет в магаданском институте лабораторию по изучению популяционной биологии и биохимической генетики ценнейших пород рыб — лососевых и сиговых. Каждый год сотрудники лаборатории пять-семь месяцев проводят в экспедициях.

После завтрака биологи ловят рыбу для полевых исследований. Когда садок наполнился серебристо-серыми рыбинами, ученые принялись за работу.

На пенопластовой крышке походного термоса Людмила раскладывает инструменты, стеклянные колбочки и пузырьки, стерильные марлевые тампоны и катушки лейкопластыря. Блестящей иглой шприца Викторовский вводит в каждый живой экземпляр сига и хариуса инъекцию, которая стимулирует клеточное деление мышечной ткани.