Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1984 год

Момент чрезвычайно важный. От напряжения у Ростислава Михайловича на виске пульсирует жилка, а большой лоб покрывается мелкой испариной. Тихим голосом Ростислав Михайлович подает команды своей ученице.

Ученица Викторовского — девушка серьезная и увлеченная, и это очень ценит Ростислав Михайлович, утверждая, что через год-другой Людмила сможет защищать диссертацию.

Людмила родом с Урала, училась в Пермском университете, а на практику попала в Марковский стационар. Чукотка буквально ошеломила ее своими красками, контрастностью, северным сиянием... И хотя пермская школа ихтиологов известна по всему Союзу и Ермоленко предлагали работу в стенах университета, затеплившаяся любовь к Северу не затухала. Когда же пришел вызов из Магаданского ИБПС, она собралась мгновенно, вызвав недоумение у сокурсников. И вот уже пять лет здесь...

Закончив первый этап подготовительной работы, биологи отдыхают. Затем с помощью скальпеля и пинцетов они извлекают у рыб внутренние органы, берут кровь. Скоро так называемый исходный материал для последующего кариологического анализа заполняет ячейки в сумках-термосах. В лабораторных условиях, в стационаре, биологи рассмотрят препараты под микроскопом и изучат подробный хромосомный набор того или иного вида ихтиофауны, обитающей в бассейне Анадыря...

Плавание по Анадырю продолжается. С каждым новым километром горы отступают, долина реки расширяется. Появились отдельные деревца ивы-чозении и душистого тополя. Термометр в полдень показывает плюс 14—16 градусов. К вечеру воздух сыреет, напитывается прохладой. Ночью камни и траву покрывает тончайший слой инея.

Анадырь, вобрав в себя притоки, делается шире и полноводнее. Мы уже можем пользоваться подвесными моторами. Скорость нашей флотилии чуть-чуть увеличивается.

На реке повсюду искореженные, измочаленные деревья. Опаснее всего топляки: их комли лежат на дне, а ветки, остро отточенные и упругие, колышутся у поверхности воды, словно щупальца гигантского осьминога, поджидающего жертву...

Изредка начинают встречаться лососи. Тело кеты в брачном наряде — вдоль и поперек раскрашено радужными полосами.

Экспедиция вступает в нерестовые плесы. Об этом говорит и обилие «Харитонов» (так зовут на Чукотке хариусов). Хищникам приволье, уж больно охочи до кетовой икры. Заметив тень от наших лодок, стаи хариусов разлетаются в стороны, рыбы проносятся словно миниатюрные торпеды.

Анадырь течет в меридиональном направлении — с севера на юг и выдерживает это направление до Большого Пеледона. Приняв в себя этот крупный приток, река постепенно разворачивается на юго-восток. Долина резко расширяется.

Вплотную к реке подступает лес. Он состоит из тополя, чозении, редкого березняка и строевой лиственницы. Подлесок густо переплетен ивняком, ольхой, орешником. На склонах сопок — кедровый стланик, березка Миддендорфа. Тут же встречаются шиповник, морошка, шикша, много красной и черной смородины. На полянах — целые плантации голубики и брусники. Остановиться бы, полакомиться ягодами, да Викторовский неумолим — подгоняет экспедицию. Биологи спешат к главным лососевым нерестилищам.

Когда среди кустарника заметили копны сена, обрадовались. Ламутское поблизости.

И верно. Через два часа, выйдя на стрежень, прямо по курсу в недалекой излучине заметили на берегу полдюжины металлических лодок. На крутом взгорке среди могучих разлапистых лиственниц просматривались конструкции из жердей с развешанными на них гирляндами вяленой красной рыбы.

Везение пришло, что называется, с ходу. На берегу под вешалами, словно поджидая нас, грелся у крохотного костерка девяностопятилетний Иван Ильич Кобелев. Встречу с патриархом Марковской тундры биологи ждали с начала пути...

Несмотря на возраст, Иван Ильич бодр, жизнерадостен, подвижен. Он до сих пор отлично владеет «веткой» — легкой лодочкой, выдолбленной из цельного ствола тополя,— самостоятельно заготавливает юколу, собирает плавник на зиму, ходит по чернотропу на охоту. Потомственный оленевод, он почти всю жизнь провел в тундре. Сейчас трое его сыновей — Владимир, Михаил, Пантелей — сами выпасают тысячные стада, бригадирят. Четвертый — Николай — работает старшим пастухом. Все они уважаемые специалисты, хорошие работники, известные далеко за пределами родного совхоза «Марковский».

Остаток дня мы провели в обществе старого юкагира. Вместе с Иваном Ильичом и управляющим отделением совхоза Дмитрием Дмитриевичем Базаркиным объездили на моторной лодке окрестные старицы, протоки, озерца, побывали у рыбаков, угостивших нас отменной наваристой ухой из нельмы и кеты. В результате поездки и долгих разговоров была составлена подробная карта нерестовых угодий в междуречье Яблон и Еропол.

Похоже, летние денечки кончаются.

Сильный порыв ветра и хлынувший ливень загнали нас в укрытие.

Утром природу было не узнать: разом исчезли золото и багрянец. Опавшая листва щедро устлала землю и прибрежные заводи. По вспученной реке неслись коряги и мусор, хлопья седой пены, проплывали выкорчеванные деревья. Хмурое небо задернуто серой пеленой. Температура воздуха — минус три.

Минуем места, связанные с памятью первых русских землепроходцев. Окрещенные казаками, многие приметы рельефа до сих пор носят те же названия: пороги Осиновый и Медвежий, реки Яблон и Гребенка, горы Поворотная и Караульная, остров Лебяжий. Редкими памятниками высятся потемневшие могильные кресты...

Внимание приковано к левобережью. Ищем спасительную заимку охотника. Тархов беспрестанно вскакивает на ноги — «привязывается», как он говорит, к местности. Увы, густая завеса дождя мешает ориентироваться, и мы проскакиваем избушку.

Продрогшие и злые, подруливаем к лесистому острову.

Тархов сразу засобирался.

— Куда вы, Вадим Сергеевич? — спрашивает Люда.

— Вода прет, слышите, какой гул стоит?

Вадим Сергеевич Тархов среди нас самый опытный следопыт: тридцать лет бродит по чукотским урочищам. Многое испытал и перевидел. Немало бродил по просторам Якутии, по побережью Ледовитого океана, вместе с известным ученым Успенским работал на Аляске, принимая активное участие в отлове и завозе овцебыков в СССР.

— Надо бы лодки перетянуть повыше. Береженого бог бережет,— сказал Тархов и шагнул от огня в темноту.

Коряцкая протока — это каскад мелководных, галечных плесов, соединенных узкими перешейками. Правый коренной берег крутой, весь в обвалах, повсюду упавшие стволы чозении и тополя. Левый — пологий, заиленный, в зарослях ивняковой лозы.

Именно на Коряцкой протоке произошла наша встреча еще с двумя сотрудниками ИБПС Юрием Штундюком и Борисом Кузнецовым. В самом большом по размерам и идеальном для изучения лососевом нерестилище биологи проведут заключительную стадию исследований.