Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1984 год

— Я учился в СССР,— продолжал Майкл.— Получил специальность нефтяника. Вернулся домой, а тут образовалась Нигерийская национальная нефтяная корпорация. Кадров, естественно, не хватало. Вот где понадобились знания мои и тех, кто у вас учился. Ваши специалисты приехали: инженеры, техники, рабочие, ученые. Настоящие товарищи. Со многими я подружился. Помню, пели мы нефтепровод от Варри до Лагоса. Жара — даже нам, местным, тяжело. Куда там, думали, русским работать, если уж мы в тень прячемся. И вдруг песня. Прислушиваюсь: слова русские. Не знаю, точно запомнил или нет, но как будто так: «Проведем мы нефть от Варри, так сказал Андрей-товарищ». Смотрю, а это советский электросварщик Андрей сваривает трубу и поет вполголоса. Как это у вас? Частушку. Да, частушку. Засмеялись мы и тоже стали работать... Кстати, мы, выпускники советских институтов, называем друг друга «земляками».

Кола Огундовале, пришедший с Майклом, смеется:

— Но мои самые близкие земляки — ленинградцы. Я там учился и считаю всех их родными. А вы, кстати, не ленинградец? Нет? Ну все равно земляк — советский человек!

Бездомные

Если в притче о вожде-богатыре есть доля правды, то нынешний Лагос, уже более 100 лет крупнейший порт и город Нигерии, можно считать потомком Эко. Только вот заботится он о своих согражданах менее сердечно, чем прародитель.

Город, огромный, тысячеликий, таящий всевозможные соблазны, и возможность прикоснуться к ним манит наивных простаков из глубинки. Однако, как правило, их ждет разочарование. Ютятся пришельцы где только могут — и ни работы, ни жилья. Для всех малоимущих получить в Лагосе крышу над головой — проблема из проблем. Вот многочисленное семейство раскинуло свой ночной бивак прямо на земле под виадуком. По лагуне движется, переваливаясь с волны на волну, утлая лодчонка, доверху заполненная различным хламом — строительным материалом для пристанища. В одном из районов города построили подземный переход под шумной магистралью. Но пешеходы им не пользуются: лишь только последний строитель поднялся наверх, переход тут же заселили.

К вечеру на пустыре, неподалеку от здания Национального театра, вспыхнул костерок. К нему идет с котелком воды мальчишка, а старик у огня разворачивает на колышках целлофановую накидку, готовит ночлег. Чуть подальше, свернувшись калачиком у валуна, забылся во сне еще один человек. Над его головой — раскрытый зонтик, воткнутый ручкой в землю. Видимо, зарабатывал на хлеб тем, что, промокнув насквозь, проводил под своим зонтом случайных прохожих, неосмотрительно покинувших дом с пустыми руками.

Правда и голуби

Питер Адакери несколько лет назад закончил Московский полиграфический техникум. Сейчас работает в типографии, собирается продолжить учебу в Советском Союзе — в институте. А пока старается совершенствоваться в русском языке. Так мы с ним и познакомились.

Но мне в Лагосе пришлось встретиться не только с друзьями.

Нет, он вовсе не был врагом, этот пожилой человек в длинной рубахе, со шрамом на щеке. Он пока искал тропинку к правде.

— Счастливый Питер,— позавидовал он.— Во всем верит вам. Мне бы тоже этого хотелось, но трудно себя заставить. Я вижу, что русские к нам относятся уважительно. Ну а вдруг это только с виду? Вы ведь — белые. А белому человеку трудно верить. Так нас жизнь научила. Вот видите шрам на моем лице? Он от руки белого человека. Я подошел к американскому посольству и спросил: «Скажите мне правду, что вам надо в Нигерии?» Служащий, не знаю, кто он был, молча ударил меня по лицу железной рукояткой зонтика. Это был его ответ. Это была его правда. Вот и ношу ее на лице. Хотя вот, хожу сюда и убеждаюсь, что не все белые одинаковы. Но ведь не зря летают над землей черные и белые голуби.

— То есть?

— Вам это будет неинтересно. Это наша легенда.

— Наоборот, очень интересно.

— Что ж, слушайте... Когда-то черный парень полюбил белую девушку. Она его тоже. Во время встречи их выследили. Парня бросили за решетку. Но для любви нет преград. Он разогнул прутья и ушел к девушке. Его снова поймали. Заковали в цепи. Парень разбил оковы, но решетку на этот раз осилить не мог: прутья были толстые. Тогда он превратился в черного голубя и снова проник к любимой. И она стала птицей. Белой. До тех пор они не сбросят с себя оперения, пока все люди не поймут, что они одинаковы, что они могут любить друг друга независимо от цвета кожи.

Я уже слышал о голубях от членов нигерийского Общества выпускников советских вузов. Был случай, когда одна здешняя правая газета лживо рассказала об учебе африканцев в СССР. Нужно было найти достойный ответ.

Выход подсказала легенда.

...Когда колонизаторы поработили местные племена, люди, мечтавшие о свободе, решили поднять народ на борьбу. Они понимали, что единственный путь — объединение народа и для этого попытались использовать традиционный способ дальней связи — тамтамы. День и ночь то тут, то там раздавалась призывная барабанная дробь. Но колонизаторы, поняв, в чем дело, изучили язык тамтамов и тоже стали ими пользоваться. Борцы стали искать новые пути. Так появилась «летающая газета» — голуби. Патриоты использовали белых птиц. Тут были две причины: на внутренней стороне крыльев можно было писать, и еще колонизаторы белых голубей охраняли, а черным не давали пощады.

— Вот и мы решили использовать «чужих голубей»,— рассказывали нигерийские товарищи,— буржуазную прессу. Для этого в лагосской газете «Дейли таймс» закупили целую страницу и начали давать там правдивые материалы об СССР. Опубликовали несколько статей, целевых полос о системе вузовской подготовки; делились своими впечатлениями об учебе в советских институтах, помещали портреты советских преподавателей, приводили убедительные цифры, факты, разоблачали клевету...

Мы уходили из порта Лагоса поздно. Прощались с Нигерией, многочисленные проблемы которой еще предстояло решать живущим в ней людям. Мы оставляли на берегу друзей. Я вспоминал слова одного из них:

— Хорошо бы было, чтобы солнце у нас светило всем одинаково.

В. Оппоков, корр. «Морского сборника» — специально для «Вокруг света» Лагос — Москва

Будь то среди скал Памира или льдов северных островов, в степи или тайге — всюду у орнитолога первая забота — найти укромное место для наблюдений. Который уж раз я здесь, на берегу Азовского моря, среди островов Молочного лимана, а трудности с местом все те же.

Но вот, кажется, порядок... Немедленно приникаю к смотровому окошечку, задрапированному капроновым лоскутом. И тут же замечаю длинный клюв кулика-травника. Стоя на кочке, тот порывисто кланяется и что-то тревожно кричит.