Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1984 год

Чарреада начинается с парада участников: сомбреро, изящная курточка из кожи или замши, блуза с красным бантом, узкие брюки с золотыми или серебряными лампасами. Под широким ремнем — пистолеты. На ногах остроносые сапожки с огромными шпорами. Под стать наездникам одеты и музыканты, так что мой юный сосед был отчасти прав, причислив их к клану чарро.

Следом скачут девушки. Волосы распущены, длинные яркие платья украшены лентами. Едут они амазонками, перекинув ноги на одну сторону, и кони ведут себя смирно, с достоинством неся дорогую ношу.

Попеременно играют и поют несколько ансамблей марьячи.

Послушав песни, разобравшись в их содержании, можно составить себе некоторое представление о чарро. Песни посвящены труженикам-пастухам — ранчерос, тем, кто живет на земле, «растет вместе с агавой и маисом». Эти люди ютятся в хижинах из бамбука и пальмовых ветвей, а к коню относятся как к члену семьи.

Чарреада тем временем идет своим чередом. Королева празднества, избранная жюри, дает знак началу соревнований. Первые из них — десять испытаний, в терминах чарреады, «десять судеб» или «удач». Кто из тех ловких ребят будет удачливее в выездке коня, умении остановить его после стремительной скачки? Кто догонит бычка, схватит его за хвост и повалит на землю? Кто усидит на диком бычке?..

Судьи, разместившись на особой вышке, выставляют оценки с учетом всех требований. Максимум — десять баллов — удел немногих. При мне высшую оценку получил только Тачито Мальдонадо с близлежащего ранчо. Его «конек» (если можно употребить это выражение в данном случае) — «смертельное сальто». Точнее говоря, обуздание необъезженного жеребца. На вороном коне Тачито догоняет жеребца, хватает за холку и на всем скаку прыгает на него. Жеребец тщетно пытается сбросить седока. Тачито направляет покоренное животное к трибунам. На арену летят цветы, монеты. Кто-то бросил кошелек. Королева шлет воздушный поцелуй — и это самый драгоценный дар. Так, по крайней мере, поют марьячи.

Познакомившись с поклонниками Тачито Мальдонадо, я узнал, что ему нет равных в этой молодецкой забаве не только в округе, но и во всей стране.

В Мексике проводятся национальные чарреады и выявляются абсолютные чемпионы и победители в отдельных испытаниях. Федерация чарро располагает примерно пятьюстами филиалами в разных частях Мексики, и каждая местная организация содержит свою арену. Но есть еще и сотни маленьких арен, созданных энтузиастами в небольших селениях и удаленных ранчо. Увлечение это подлинно всенародное.

Как-то, проезжая по самому центру столицы, по улице Исабель ла Католика, я приметил табличку Федерации и музея чарро. Они расположены в здании бывшего монастыря, построенного в период конкисты — испанского завоевания Мексики в XVI веке. Выяснилось, что первоначально словом «чарро» называли крестьян испанской провинции Саламанка, переселявшихся в Новый Свет. Лошадей в Мексику впервые завезли тоже конкистадоры. Индейцев к лошадям не подпускали несколько десятилетий. Животные в доспехах внушали бедным индейцам ужас. Наездниками были только испанские воины-кабальерос. Но, естественно, бесконечно дурачить коренное население конкистадоры не могли. В конце концов завоеватели, заинтересованные в максимальном доходе с занятых территорий, научили мексиканцев основным приемам чарреа-ды. Любопытно, что, в свою очередь, мексиканцы дали потом уроки чарреады американским ковбоям, а ныне она в качестве спорта и развлечения распространена во многих странах Южной и Центральной Америки, в частности, на Кубе, в Венесуэле, Колумбии.

— Наш вид спорта,— объяснил мне президент Мексиканской национальной федерации чарро Хоакин Порруа,— чисто любительский, и сборы от представлений, средства, поступающие от меценатов, идут в основном на покупку, содержание животных, строительство новых арен, организацию школ для юных спортсменов. Есть еще одна особенность чарреады: здесь не убивают животных, как во время корриды, а наоборот, всячески стараются предотвратить травмы лошадей и наездников. Чарреада — занятие мирное, она помогает тем, кто испытывает удачу, быть и скотоводом, и искусным наездником.

С популярностью чарреад и само слово «чарро» стало очень распространенным и применяется по самым разным поводам. В общем-то все мои консультанты были правы, даже соседка. Действительно, с понятием «чарро» связывают иной раз мужское высокомерие, загульную браваду, примерно как по-нашему сказать: «Ох и лихой парень!» Непонятно было лишь последнее разъяснение: при чем здесь продажный политикан? Дело в том, что некоторые из них рядятся в костюм наездника-чарро, чтобы показать свою близость к народу, доказать, что и они представляют народ. В 30-е годы, например, появились в профсоюзном движении руководители, которые пытались увести рабочее движение в сторону от подлинной борьбы. Они говорили, что профсоюзы чужды натуре истинного мексиканца, и клялись в любви к исконным традициям. Любят надевать костюм чарро и буржуа. Кстати, именно они занимают самые дорогие ряды вокруг арены.

Но истинную чарреаду и ее секреты знает лишь чарро-крестьянин. Ведь без этих секретов и сегодня не добыть ему хлеб насущный.

Лев Костанян, корр. «Правды»,— специально для «Вокруг света» Мехико — Москва

Название реки Камчатки принято связывать с именем казака Ивана Камчатого, якобы побывавшего на полуострове Камчатка в XVII веке. Однако эта версия не имеет документальных подтверждений. А может быть, путешествуют не только люди, но и географические названия? Эта мысль не покидала меня, пока я знакомился с документами и картами 1600 — 1700 годов, имеющими отношение к полуострову.

Чем глубже я погружался в архивы, тем больше возникало вопросов. Впрочем, это неудивительно. Ведь когда-то, составляя «чертежи», то есть карты, сибирские картографы с пристрастием расспрашивали казаков, вернувшихся из дальних путешествий, читали их «скаски»-отчеты, стараясь понять, где лежит восточная окраина России и какие пути ведут к ней. Потом они брали бумагу или кусок белой материи и рисовали... «О Камчатской земле издавна были известия, однако, по большей части такие, по которым одно то знать можно было, что сия земля есть на свете»,— писал С. П. Крашенинников.

Река Камчатка появилась впервые на «чертеже» в 1667 году. Карта эта сначала кажется странной. Дело в том, что правила русской картографии того времени допускали свободное ориентирование; поэтому юг на ней оказывался на севере, а восток — на западе. Вглядевшись в эту карту внимательней, можно заметить и такую «странность»: река Камчатка течет... по материку. Полуострова нет и в помине. Что это — досадное недоразумение, которое вскоре было исправлено?