Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1984 год

Но если есть неведомая земля, значит, нужно искать к ней дороги. А лучшей из них будет та, по которой можно пройти на тяжелых парусных кочах. И казаки выспрашивали у «иноземцев»: не течет ли в здешних местах широкая и глубокая река?

— Да,— слышали они в ответ,— есть в нашей земле такая река, самая большая из всех. Мы так и называем ее — Уйкоаль, Большая река.

Еще не были позабыты в Сибири рассказы о дальней реке Камчатке. Какая же другая река может быть главной на Камчатской земле? Только Камчатка!

Семен Ульянович Ремезов, конечно, знал об этих разговорах. Но их было так много! Потому он не спешил переделывать свои чертежи. И брался за это только тогда, когда на его стол ложились донесения очевидцев, которые говорили: «Я там был и все, о чем рассказал, видел сам, своими глазами».

Вот почему только на картах XVIII века Камчатский нос соединился с островом Камчатым, потекла по ним Камчатка-река, а против ее устья исчезли последние следы «столпа каменного».

Пожелтевшие от времени казачьи «скаски» и сибирские чертежи отразили один из этапов истории освоения Дальнего Востока. Они помогли узнать, как люди, рискуя жизнью, шли вперед, искали, сомневались. Раньше или позже слухи уступали место точному знанию, и мир становился понятнее и... сложнее. И обязательно находился человек, который не жалел ничего, даже жизни, для того, чтобы получить ответ на вопрос: «А что же там, дальше?..»

Н. Ломанович

Рождение карты

А. И. Алексеев, доктор исторических наук, кандидат географических наук

Итак, новое исследование о том, как рождалась сегодняшняя карта Камчатки. И новая версия о происхождении названия полуострова. Общеизвестно, что до сего времени нет единого толкования происхождения слова «Камчатка». Версия, которую представляет в статье Н. Ломанович, инженер по профессии, увлеченно занимающийся историей географии, кажется убедительной и оригинальной. В самом деле, очень любопытно сопоставить название «Камчатка», нанесенное на картах различных лет. Например, на реку Камчатку, которая появилась на карте раньше полуострова с тем же названием, почему-то никто из исследователей внимания не обращал. По крайней мере, применительно к объяснению названия полуострова. Хотелось бы отметить новизну взгляда автора на развитие географических представлений о полуострове Камчатка: «каменный столп» — остров Камчатка, который получил свое имя по названию реки, находящейся на полуострове Тайгонос, и, наконец, полуостров. Думается, что обращение Н. Ломановича к географическим объектам для объяснения названия заслуживает всяческого внимания. Сейчас получила широкое распространение версия о связи названия «Камчатка» с именем казака Ивана Камчатого. Но вспомним, что в те годы ни один географический объект не был назван даже по имени выдающихся землепроходцев (Попов, Дежнев, Стадухин, Хабаров, Поярков, Москвитин и другие). Поэтому считать, что именно Иван Камчатый дал название реке и полуострову, на мой взгляд, было бы явной натяжкой. Вероятнее всего, название «Камчатка» происходит от старого русского слова «камчатый», что означает «кривой», «узорчатый», «кочковатый», «извилистый» и имеет так же другие значения одного порядка. К сожалению, Н. Ломанович в какой-то степени остался в плену прежних представлений. Но совершенно неординарный взгляд на проблему может помочь историкам и географам ближе подойти к истине.

Снег в Штирии выпадает не каждый год, а если и выпадает, лежит недолго. Но все-таки зимой здесь и деревья безлистые, и небо серое, и потому приходу весны штирийцы радуются не меньше северян.

Живут штирийцы в юго-восточной провинции Австрии на самой границе с Югославией. И если ко всей Центральной Европе подходит определение «перекресток народов», то особенно оно справедливо по отношению к Штирии.

Издавна в этих краях жили кельты, иллирийцы, славяне, переселялись сюда баварцы, проносились в стремительных набегах венгры. Происходило это не сразу, с тех пор миновали столетия, но и сейчас рядом с деревнями, где говорят по-немецки, соседствуют деревни, где основной язык словенский. Притом ни образом жизни, ни обычаями соседи не очень между собой различаются.

Но мы начали со снега и прихода весны. Зиму здесь провожают праздником «форшунг» — название немецкое; зато сам праздник очень напоминает славянскую масленицу — шествием ряженых и выпечкой круглого хлеба.

Древние славяне, правда, сжигали соломенное чучело — Зиму, а в Штирии чучело делают из цветов. И не одно, а два, соединенных рука об руку. Это супружеская пара Мэннэрль — Человечек и Вэйбль — его Женушка. Кроме того, их не сжигают, а топят в озере Аусзее. Тому есть объяснение, как считают здесь, вполне достоверное. В незапамятные времена в озере жил, мол, дракон, которого ежегодно ублажали жертвой — самой красивой девушкой. Это предание до мелочей соответствует фактам из быта драконов, широко известным по всей Европе. Но раз случилось иначе. Родители, чья единственная дочь-красавица предназначалась чудищу, взмолились и предложили себя в жертву. Здешний дракон расчувствовался, навсегда отказался от своих прежних скверных привычек и, очевидно, почувствовав тягу к прекрасному, потребовал подносить ему впредь цветы. Но из цветов надлежало делать все-таки человеческие фигуры. Наверное, потому, что другие драконы Центральной Европы, узнав, что их аусзейский коллега совсем отказался от жертв, могли бы его неправильно понять. А с мнением собратьев дракон из Аусзее все-таки считался.

Было так или не было, скорее нет. Тем не менее Человечка и его Женушку возят по окрестным деревням на колеснице, изукрашенной цветами, не первый век.

Как и в случае с масленицей, церковь сначала боролась с форшунгом, его ряжеными и цветочными жертвоприношениями. Еще в XVIII веке грацкий архиепископ категорически запрещал священникам в сутане быть на берегу Аусзее, когда Мэннэрль и Вэйбль отправляются на дно.

Драконы за прошедшие века в Европе повывелись: кого убил храбрый рыцарь, кого усмирили заговорами. Штирийский дракон тоже давно никому не причинял неудобств.

Но говорят, теплыми лунными ночами он иногда всплывает. Передними лапами он держит Человечка и его Женушку — супружескую пару, спасшую свою дочь и скрасившую одиночество старому дракону, который живет на дне озера Аусзее.

Л. Ольгин

Рано появились белые нити в ее блестящих волосах. «Звездный дождь!» — сказал, погладив их, человек, который стал потом ее мужем. Он хватал с небес и другие звезды — блестящий математик, в детстве и юности коллекционировавший дипломы олимпиад, а позже — лауреатские медали. Только вот привычка считать себя особенным, не таким, как все, заставила его в конце концов почувствовать себя одиноким. Настолько одиноким, что даже встреча с нею уже не смогла ему помочь. Он был совсем рядом — и очень далеко. Она боролась с ним за него и еще надеялась на что-то, но он погиб в автомобильной катастрофе.