Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1984 год

Здесь полковник Походзеев разъяснил, что бригада вводится в прорыв на Минском направлении в качестве передового отряда корпуса. Наступаем на Смоляны, Толочин, Борисов. Путь лежит по лесным дорогам, болотистым районам, где продвижение будет затруднено не только из-за сопротивления врага, но и сложными дорожными условиями. Главное — обойти врага и ворваться ему в тыл.

Головным предстояло идти батальону капитана Фещенко. За ним — мы.

До выступления оставался только один час. Но и его хватило, чтобы выйти к исходной точке и разъяснить задачу личному составу.

Обогнав стрелковые части, танкисты устремились по назначенным маршрутам. Но уже в ближайшие часы бригаде пришлось сбивать мощный заслон противника в районе Смоляны, а затем в Озерцах. Особенно упорным было сопротивление врага в Озерцах, на подступах к Толочину.

Лобовая атака на Озерцы не удалась. Противник сумел ее отбить, хоть и понес потери. В этих условиях батальоны бригады совершили обходной маневр, повторным ударом с двух сторон зажали противника в клещи и уничтожили. Самоходчики не подвели, в этом бою действовали отважно, но им пришлось пережить тревожные минуты.

Когда танкисты пошли в обход, сменили позицию и мы.

Дорога проходила через рощу. Даже не дорога, а тропа, но уже проторенная — по ней прошли до нас танкисты. И вот когда до огневого рубежа оставалось каких-нибудь двести-триста метров, на выходе из рощи застряли две самоходки.

Случилось это потому, что механик-водитель техник-лейтенант Николай Семенов заметил вдруг перед машиной мину и сделал резкий поворот. Гусеницы сорвали тонкий слой грунта и тут же глубоко зарылись в песок. То же самое случилось и с другой машиной.

Значит, на опушке минное поле?! И двигаться нельзя?! Саперов нет. И где их искать? А время? Ведь до открытия огня остались считанные минуты.

«Надо рисковать»,— не успел подумать я, как Семенов крикнул:

— Нашел! Отойдите все, и подальше!

Он продолжал «щупать» штыком землю. И точно — не более метра от первой в песке лежала другая мина. Не остановись Семенов при повороте — подорвались бы на ней.

Нашли четыре мины. Больше не стали искать — время торопило. Обозначили вешками и мины и проход.

А на рубеж мы все-таки успели. Там уже стоял танк комбрига. Доложил ему и, понятно, получил внушение за задержку. К «счастью», неприятный разговор был прерван налетом вражеской авиации. Загремели зенитки, залились звенящими трелями спаренные «максимы». Разрывы бомб, грохот, песок, дым, пыль.

— Атака через десять минут. Сигнал — красные ракеты,— заключил комбриг.

Бомбежка продолжается, но надо выполнять поставленную задачу. Была не была — побежал к машинам.

Успел. Хоть попетлять пришлось как зайцу по снегу. «Юнкерсы» заходили один за другим и по бросали бомбы по очереди...

И вот красные ракеты. Вздрогнула земля — начался артналет. Ударили и мы. Противник не был укрыт: его танки, пушки просматривались хорошо. И наши самоходчики первыми же выстрелами накрыли несколько целей. А затем все потонуло в облаке дыма и пыли.

Появились наши Илы.

Танки тронулись в атаку, стреляя с ходу. Они шли немного в стороне, а мы — как бы у них на фланге. Несколько прицельных залпов наших самоходных установок сделали свое дело. Крупнокалиберные снаряды быстро заставили замолчать врага на участке, который атаковали танки. Конечно, это была только доля общего огня, но доля, думается, весомая.

Бой за Озерцы завершился преследованием противника. Танкисты устремились на Толочин — крупный узел железнодорожных и шоссейных дорог. До него было рукой подать — с пяток километров. А в Озерцах мотострелки остались очищать его от уцелевших гитлеровцев.

В Толочине противник чувствовал себя, видимо, уверенно и в безопасности. Во всяком случае, до последнего дня туда подходили эшелоны с запада, и то, что наши танкисты ворвались в городок, для фашистов было как гром средь ясного неба.

Началась паника.

Батальоны Фещенко и Калашникова завязали уличные бои. Противник ведет огонь с чердаков и из подвалов. Нам приказано обойти городок и выйти к станции, не допустить отхода эшелонов и отхода вражеских коланн. Но самоходки Величая и Крашенинникова с десантом саперного отделения уже вышли на окраину вместе с танками. Так было заранее решено, если потребуется подавить врага в каменных зданиях. Этот десант появился у нас после случая на опушке рощи. Комбриг, отчитав нас за задержку, тут же приказал выделить нам отделение саперов.

Помню, когда они прибыли, седоватый, усатый сержант доложил:

— Вот прибыли, сынок, вам на подмогу. Всю войну тропим, теперь и вам дорогу смастерим.

Его боевые награды, вылинявшая гимнастерка, видавшая виды фуражка говорили, что он воин бывалый.

— Стрелять умеете? — с улыбкой спросил я.

— Обижаешь, сынок! Два года на передовой... Только что из вашей вот пострелять не приходилось...

Тут и порешили — пусть у нас заодно будет и десант.

В Толочине это оправдалось. На одной из улиц в самоходку Величая с чердака полетели гранаты. Что делать? Командир самоходки только было решил ударить по зданию из пушки, как саперы бросились в дом, поливая все перед собой свинцом, бросая гранаты...

Получив команду на выход к станции, мы быстро ее выполнили.

Когда мы подходили, на станции творилось что-то непонятное. Трещали пулеметные очереди. Взвивались ракеты. Гулко раздавались пушечные выстрелы.

«Может быть, там уже наши?» — подумал было я, но самоходки встретил враг. Встретил шквалом огня.

С противоположной стороны к станции подходили наши батальоны, это я понял, прислушиваясь к командам по радиосети... Тем временем наши соседи — до десятка тридцатьчетверок — ринулись в атаку. Потом узнали — это была рота Дейнекина. Открыли огонь и самоходчики.

Но что это? С направления Борисова к станции подходит поезд. И тут же на шоссе вытягивается колонна автомашин. Сомнения нет — фашисты! Враг бежит! Обрушиваем огонь по голове колонны. Снаряды рвутся точно. Колонна встала... Открыли огонь и тридцатьчетверки, а затем метнулись на колонну. Славно поработали не только огнем, но и гусеницами. Фашисты в замешательстве: одни бегут в лес, другие поднимают руки... На привокзальной площади уже наши танки. Все, Толочин взят.

Удар был столь стремительным, что противник не только не успел угнать стоявшие на путях поезда, но не смог даже предупредить, остановить идущие к станции эшелоны. Не знаю, насколько верно с точки зрения факта, но корпусной поэт Осип Колычев писал в своих стихах о боях в Толочине, как некий озорной танкист по имени Ваня Самоходов (конечно, фамилия вымышленная для рифмы) сел на место диспетчера и какое-то время принимал эшелоны. Говорили, что это было на самом деле.