Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1984 год

Там протестовал миллион человек!

Я был одним из них. Я значу мало. Но миллион таких, как я,— большая сила!

Записки полярного летчика Окончание. Начало см. в № 7 за 1984 год.

II. УСТЬ-ТАЙМЫР НЕ ОТВЕЧАЕТ

Шел двенадцатый час полета. На карту маршрута наносились цветные условные знаки: ромбы, треугольники, квадраты, кружки, стрелы, обозначающие возраст, то-росистость, крепость льдов, их сплоченность, направление дрейфа. По этим картам капитаны ледоколов поведут свои караваны, а ученые Арктического института попытаются разгадать тайны движения Таймырского массива.

Погода улучшилась. Облачность поднялась до ста метров, видимость достигала одного-двух километров, но заряды мокрого снега время от времени обрушивались на самолет — и тогда все скрывалось в белой пелене. Похоже, циклон медленно смещался на восток и самолет входил в его тыловую часть с более благоприятной погодой. На меридиане острова Андрея обозначилась долгожданная западная кромка массива. Дальше по курсу пошел семи-восьмибалльный лед из обломков полей. Маленький, неприметный островок Андрей с небольшой полярной станцией, почти вплотную примыкавший к материку, быстро вышел на радиосвязь и этим самым дал нам возможность выйти на него по радиокомпасу. За ним, к югу, поднимались высокие горы Таймырского полуострова, закрытые низкой облачностью. Поблагодарив зимовщиков за отличную вахту и сбросив им почту, мы взяли курс на Русский остров, пошли так, чтобы ломаными маршрутами осмотреть льды пролива Вилькицкого, одного из самых трудных участков Северного морского пути. Сюда чаще выносит лед из северной части Карского моря, более старый и крепкий. Пролив был забит девяти-десятибалльными льдами, которые широкой, могучей рекой уходили на восток, разрежаясь при выходе в море. Наше внимание привлек одинокий огромный айсберг — он как остров возвышался над ледовыми полями. С обрывистыми «берегами» лазурного цвета айсберг двигался, подобно ледоколу, раздвигая и взламывая льды.

— Вот это махина! Но какие же силы двигают этот гигант? — с восхищением воскликнул Григорий Кляпчин. — А поверхность? Прямо готовый аэродром. Я такого в Арктике еще не встречал...

Двигали его, конечно же, глубинные течения. Помню, как айсберг значительно меньшего размера, всю зиму простоявший в замерзшей бухте Тихая на Земле Франца-Иосифа, неожиданно в штиль вдруг двинулся. Взломал наш ледовый аэродром, увлек за собой остальные льды. Да так энергично, что вся бухта сразу очистилась. К счастью, мы с Михаилом Васильевичем Водопьяновым успели спасти свой самолет, вытащили его на берег.

— Как же вам удалось тогда вырваться с Тихой? Ведь других аэродромов там не было,— спросил Черевичный.

— Примерно так же, как сегодня из Тикси. С трехсотметровой естественной полосы под обрыв в бухту. Другого выхода не было. Москва ждала результатов нашего высокоширотного перелета для принятия решения по высадке экспедиции Ивана Дмитриевича Папанина на Северном полюсе... Оторвались над водой. Ты же знаешь летное мастерство Водопьянова.

— Злые языки болтали, что после взлета вы от испуга говорить не могли? — вступил в разговор Чечин.

— Тогда, Виктор, нам было не до разговоров. Самолет одномоторный, сухопутный, а под нами — открытое Баренцево море. Из всех курсовых приборов был только магнитный компас. И все же мы задание выполнили...

— Мыс Челюскина запрашивает, когда будем над ними и есть ли им почта,— прерывает наши разговоры бортрадист.

— Передай, будем через сорок минут. Сброс почты произведем у ветровой электростанции. Возьми погоду.

Через пять минут бортрадист сообщил:

— Видимость в сторону моря два-четыре километра. Облачность десять баллов, со стороны гор надвигается стена тумана. Ветер южный.

— Южный? Почему южный, штурман? В море северный, а у них... Что у них, как у радиокомпаса, сдвиг фаз, что ли?

— Уже дублировал запрос. Ветер, подтверждают, южный. Тянет с гор и гонит туман на станцию. Так что, Иван Иванович, прибавь газку, пока не закроет. Сам не поверил бы, но вспомни Новую- Землю, их местный ветер бора всегда дует не в унисон общему направлению.

— Как не помнить! Новоземельская бора погубила экипаж летчика Порциля, сбросив самолет с высоты в море. Чудом спаслись только наш Виктор и начальник полярной авиации Марк Иванович Шевелев.

— Так за каким дьяволом вы прете на Челюскин? — громогласно рявкнул Чечин. — Я-то тренирован, а вы салаги, утонете в ледяной воде как цуцики! — Все дружно рассмеялись. В голосе Виктора было больше шутливых ноток, чем протеста, тем не менее Черевичный ответил:

— Дорогой Виктор Степанович, мы ценим твой опыт. Здешняя бора только слабое подражание новоземельской. Сотни раз мы приходили сюда, а зимой даже садились на лыжах. Так, чуть потрясет, и все. До горного хребта ведь около сотни километров, ветер, пока достигает побережья, теряет всю силу и не представляет опасности. Не так ли, штурман?

Спор затянулся. По существу, это был обмен знаниями, которых не найдешь ни в одном учебнике. Кроме того, возбужденные воспоминаниями, люди забывали об усталости...

Мы пересекали по диагонали самую широкую часть пролива, доходящую до 130 километров. При плохой видимости нам необходимо было нащупать гористый мыс Морозова острова Большевик, входящего в Северную Землю, и уже от него взять курс на Челюскин. Точная привязка маршрута к опознанным ориентирам — основное требование в ледовой разведке, жесткое и обязательное.

— Внимание! Через три минуты мыс Морозова,— сообщил я.

Споры сразу прекратились. Молчаливо, до боли в глазах все мы всматривались вперед, и только Саша Макаров, пристегнутый ремнями к своему сиденью, невозмутимо стучал ключом Морзе, требуя очередную сводку погоды. Черная громада мыса вскоре проступила в серой мгле. Вершина скрывалась в облаках, казалось, не самолет, а эта почти отвесная стена неслась на нас, стремительно, с нарастающей скоростью, и, когда наконец на ее фоне ясно обрисовался морской навигационный бело-черный знак, Черевичный спокойно в глубоком вираже отвернул машину.

— Курс! — сдержанно запросил он.

— Сто девяносто пять! Ветер попутно-боковой, путевая — двести сорок пять километров. Челюскин будет через тринадцать минут,— доложил я.

— Благодарим, штурман, за точный выход на мыс.

Сброшенный тюк с почтой лег у ажурной металлической башни ветрового электродвигателя. Ветер потащил его к береговому обрыву, за которым вздымались гряды высоких торосов. Несколько человек бросились за ним, пытаясь перехватить. Секунды — и все осталось позади, в белой мгле.

— Поймали? — спросил Черевичный, переживая за почту.