Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1970 год

К началу XIX века память о бурных событиях столетней давности начала стираться и в Ирландии. Католическая и протестантская беднота видела в своей судьбе много общего. Лозунг «свобода, равенство, братство», донесшийся сюда из революционной Франции, звал к забвению религиозных распрей ради общей борьбы с английским господством. Но буржуазия метрополии вовремя заметила опасность и приняла меры. Ее искушенные политические деятели уже обладали изрядным опытом применения в колониях принципа «разделяй и властвуй». В Ирландии этот принцип был применен с особым коварством.

Большинство земель на северо-востоке Ирландии принадлежало английским помещикам, которые сдавали ее в аренду с аукциона. На землю претендовали и католические и протестантские крестьяне. Но зачастую католик был готов заплатить немыслимую цену и жить впроголодь, лишь бы остаться на земле предков. Смена семей, обрабатывавших сдававшиеся наделы, была частым явлением. Накапливался груз соседских обид, междоусобиц, мести. Лишившиеся на аукционах своих наделов крестьяне-протестанты все чаще уходили на заработок в город. Из них и составился в основном ирландский пролетариат. Когда же в начале XX века в город потянулись и окончательно разоренные ирландцы-католики, они были встречены там весьма недружелюбно протестантской беднотой. Бесправные и нищие протестанты и католики осаждали биржи для безработных. Нанимателями же были фабриканты, наследники тех дельцов-протестантов из Сити, которые два века назад осели на ирландской земле. Они понимали, что в борьбе с требованиями своих рабочих больше всего следует опасаться их объединения. Расколоть рабочий класс Ирландии, недавно покинувший крестьянские поля, удобнее всего было по религиозному принципу. Поэтому фабриканты-протестанты брали на работу лишь своих единоверцев. Для упорядочения этого неожиданного братства эксплуататоров и эксплуатируемых были созданы религиозные ордена, поддерживавшие к тому же железную воинскую дисциплину и послушание.

Привилегии, которыми в течение всего XIX века пользовались североирландские протестанты, были окончательно узаконены при разделе Ирландии в 1920 году, когда шесть северо-восточных провинций Ирландии были оставлены на границах Великобритании как особая «домашняя» колония, а остальная часть стала независимым государством Эйре.

Англия всячески противилась ассимиляции протестантских и католических низов. К двадцатому веку слова «католик» и «ирландец» звучали неразличимо. Ирландец же протестант оказался как бы человеком без родины. Не англичанином, но и не ирландцем. Связь с землей своих предков он утратил. На земле же, кормившей его, он так и не был признан своим, хотя и стал ее господином. Безродность ложилась на него тяжким психологическим грузом, заставляя замыкаться в себе, заставляя искать в тайных братствах религиозных орденов не «слова божьего», а уверенности в своей исторической правоте, якобы доказанной в битвах семнадцатого века. Им так нужна была внутренняя убежденность, что их привилегии справедливы. Убежденность не приходила.

Оставался наркоз фанатизма.

А что же католики? Раздел Ирландии, обрекший их на роль «граждан второго сорта», неизбежно толкал к мысли, что вооруженная борьба рано или поздно поможет им объединиться со своими соотечественниками, жившими на территории независимой республики. Начиная с тридцатых годов история Ольстера — это история непрекращающихся схваток, которые вели ирландские республиканцы за освобождение своей страны от Великобритании. Мужественные, жертвенные акты революционной борьбы ирландского народа беспощадно подавлялись правительством Северной Ирландии, которое с благословения Англии создало мощную систему вооруженных протестантских отрядов. Между тем гражданская борьба в Северной Ирландии все больше приобретала черты социального столкновения. Экономический кризис, на долгие годы поразивший Ольстер, привел к еще большему обострению хронических болезней в шести провинциях: массовой безработицы, жилищного голода, инфляции. В этих условиях преимущества, которые получали протестанты при найме на работу и поисках жилья, становились для множества семей вопросом куска хлеба, жизни или смерти. И чем горше становилась жизнь всей ирландской бедноты, тем отчаянней цеплялись и лелеяли свои привилегии чуть менее нищие, чем их соседи, жители протестантских кварталов.

К середине шестидесятых годов положение в Ольстере осложнилось еще и тем, что в английской печати все чаще стали раздаваться голоса, советующие английскому правительству предоставить Ольстеру самому улаживать свои неурядицы. Суть этих предложений заключалась в том, что сохранение прежней формы прямого колониального управления Ольстером не только стало бременем для английской казны, но и создавало прореху в том «демократическом фасаде», который капиталистическая Англия стремилась представить глазам мира. Юнионистское правительство Северной Ирландии хорошо понимало, что опасения в том, что Англия «предаст их», не лишены логики. Этот страх «быть покинутыми» еще сильнее поощрял воинственный дух протестантских экстремистов. Они стали зачинщиками расправ над католическим населением в «превентивных целях». Одной из целей зачинщиков религиозного разгула в Северной Ирландии было доказать английским властям, что мирное разрешение конфликта, который они сами же завязали в Ольстере, невозможно.

Внешне расстановка сил в Северной Ирландии как бы образует треугольник: правящее протестантское большинство, обездоленное (в социальной и экономической области) католическое меньшинство, английские оккупационные силы, призванные «разнимать драчунов».

Треугольник этот вовсе не равносторонний, даже не равнобедренный. Он был шатким, подвижным, неустойчивым.

Армейские власти все меньше заботились о том, чтобы выглядеть нейтральной силой. Юнионистское правительство сначала исподволь, а после возвращения братьев-консерваторов к власти в Англии вполне открыто стало использовать войска для своих надобностей. Впрочем, было ли когда-нибудь различие в надобностях у правительств, заседающих на Уайтхолле и в Стормонте? Различие в средствах было. Лондонские политики ощущали себя более уязвимыми со стороны мирового общественного мнения. Но постепенно кожа грубела. Все равно позора не оберешься! Действуйте по обстановке!

Это милостивое разрешение было расшифровано в Белфасте отчетливой декларацией! «Войска шутить не будут». С кем не будут шутить войска?

С погромщиками Пёйсли?

С бандами «Оранжевого ордена»?

Декларация была обращена к жителям беднейших кварталов Белфаста, где ютятся годами не имевшие заработка рабочие католического вероисповедания.