Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1970 год

Западная Сибирь. Тюменская земля. Она тянется от Карского моря до степей Казахстана. Ее богатства спрятаны под многометровой топью болот. И все-таки до них добрался человек... 1953 год —открыто первое газовое месторождение Западной Сибири — Березовское. 1960 год — зафонтанировала первая нефть в районе Шаима. 1964 год — уже 33 нефтяных и газовых месторождений выявили разведчики недр. Темпы открытий нарастали. Самотлор, Усть-Балыкское, Мамонтовское, Правдинское, Уренгойское, Заполярное, Медвежье — вот далеко не полный перечень нефтяных и газовых жемчужин. По решению XXIII съезда КПСС в Западной Сибири создан новый нефтегазодобывающий центр страны. Вместе с нефтью и газом приходят на тюменскую землю новые города, новые дороги, новая жизнь.

В Свердловске предстояла пересадка. Кое-как я пристроился на транзитный рейс Якутск—Москва. Занял свободное кресло, застегнул ремни и стал воздерживаться от курения, посасывая взлетный леденец.

— Вот так... — сказал вдруг мой сосед, точно продолжал прерванный разговор. — На материк вот собрался в Европу, в отпуск... А ты-то из Свердловска?

— Из Сургута.

— А!.. Где это?

— Тюмень, — уточнил я,— недалеко от Тюмени.

— Тюмень... Знаю. — Сосед кивнул. — Нефть. Как там нефть?

И тут я внезапно вспомнил, что, собственно, нефти в Тюмени как раз и не видел. Все время она была где-то поблизости, рядом, постоянно, напоминала о своем существовании. То низким речным танкером на просторах Оби. То резной буровой вышкой. Или маслянистыми черными цистернами... А вот увидеть ее саму — не пришлось.

День за днем я перебирал в памяти полумесячное путешествие. Перед глазами всплывали отдельные картины, выхваченные из круговерти переездов и перелетов.

...Вот сама Тюмень, столица Западной Сибири. Широкие промытые проспекты, позднее цветение лип на аллеях, сутолока вокзала.

...Поезд на Тобольск. Тряский вагон. Незнакомый парень, который целый час держит меня у ночного окна: «Погоди, сейчас уже должен быть». И наконец, одинокий фонарь в темноте, станционный домик, черные ели. «Видал? Нет, ты видал? — Глаза парня восторженно сияли. — Это я строил! Мой полустанок!»

...Тобольск. Белый кремль на горе. Футбольная схватка у подножья древней стены. Рев болельщиков поднимает с церковных крестов и луковок тучи галок... Памятник Ермаку с оградой из пушек. И другой памятник, на зеленом Завальном кладбище — памятник сказочнику Ершову, тоболяку, автору «Конька-горбунка».

...Сургут. На центральной улице доска обязательств Сургутской нефтеразведочной экспедиции. Пункт второй обязательств поражал: «Открыть в 1970 году одно месторождение нефти или газа».

...Вертолет пересекает протоку Юганская Обь. В иллюминаторах рыжие болота, блюдца озер, тайга. Далеко внизу словно кто-то провел машинкой по зеленым кудрям — просеки. Просеки для нефтепроводов, для ЛЭП, для железной дороги.

...Самотлор. Два неярких факела на горизонте, растворившихся в полуденном мареве.

Дороги, дороги, дороги. Все они так или иначе поворачивали к центрам добычи газа и, конечно, нефти — этого черного сока земли.

601-й километр

Мы стоим у штабной палатки с комиссаром отряда Сашей Бугровым. Комиссар караулит радиосвязь с базой. Время от времени покричит в трубку, послушает, бросит ее в сердцах обратно в футляр: «Глухо. Ноль эмоций...»

Пустынно в этот час в лагере. Весь отряд на просеке. Лишь третья бригада осталась поблизости. Ребята напяливают высокие сапоги, лезут в трясину расчищать еле видный ручеек. Я уже знаю — не повезло «Икару» с водой. В других отрядах, рассказывали, вода как вода. Случается, и речка от лагеря недалеко, выкупаться можно. А здесь сочится из болотины какая-то красноватая жижица. Только-только набирается для поварих, да еще в мелкую лужицу, чтобы руки ополоснуть. И пить ее сырой отрядный врач Иван Ващенко — человек вообще-то смешливый, но в деле чрезвычайно крутой — запретил строго-настрого. Разве что с пантоцидом — каждому бригадиру раздал склянки с белыми таблетками. Но это еще хуже, чем кипяченая.

Вросла третья бригада по бедра в трясину. С чавканьем выхватывают лопаты ядовито-зеленые шматы, ржавую кашу — торф ли, растения — не поймешь. Лопаются у ног вонючие пузыри. Эх, лучше уж на просеке кругляки катать!

— Ваня, ну и запах здесь... — оборачивается к врачу бригадир Слава Дьяченко и выразительно крутит носом. — С ума сойти!

— А я что говорил? — Ващенко двигается следом, меланхолически кропит освобожденную воду хлоркой. — До родника придется копать. Метров сто — и шабаш...

Душный зной стоит над лагерем. Комариный стон. Солнце застыло на белесом небосводе. Прозрачная тень редких елей. Выгоревшая холстина с эмблемой отряда «Икар», растянутая мен двух стволов. С просеки идет горячий запах пиленого дерева, треск трелевочного трактора.

Шестьсот первый километр трассы железной дороги Тюмень— Сургут. Шесть сотен километров от Тюмени, сто — до Сургута. Студенческий строительный отряд «Икар» Харьковского авиационного института рубит здесь просеку.

Не первый год существует отряд, и с каждым летом все труднее попасть в число его бойцов. Сектор трудового воспитания-молодежи при факультетском бюро комсомола отобрал и рекомендовал в состав «Икара-70» лучших комсомольцев самолетостроительного факультета ХАИ.

...Первыми из Харькова отправились квартирьеры. Глебов, Ягнюк, Беловодский, Дьяченко и еще четверо сдали досрочно экзамены и улетели в тайгу — строить лагерь. Ставили шестисоткилограммовые трехслойные палатки, срубили столовую, баню. В начале июля прилетели остальные. Теперь их было ровно семьдесят человек — шесть бригад полного отряда, — можно было начинать. На два месяца «Икар» окружили топи и тайга. Связь с внешним миром — радиотелефон и изредка вертолет.

Все было как и в прошлом году — густая стена леса и узкая щель в ней, в полметра шириной, не больше. От оси, оставленной изыскателями, принялись за разметку и самой просеки. Белые затесы на стволах, затекающие расплавленной смолой, показывали ширину будущего коридора. Семь километров в длину, 70—80 метров в ширину — рабочая площадка «Икара»...

Начинался новый трудовой семестр «Икара», трудовой семестр еще тысячи студентов-харьковчан на площадках этой Всесоюзной ударной комсомольской стройки. Для всего пятнадцатитысячного студенческого строительного отряда, разбросанного по важнейшим объектам тюменской земли, наступили горячие дни лета 1970 года...

Упорный человек комиссар Бугров докричался все-таки до базы. Есть связь. Ребята на болоте даже перестали копать. Тоже слушают.

— ...будет сегодня вертолет? Так, понял, понял! А когда? — Трубка радиотелефона в руке Бугрова, точно огрызок мокрого бублика, вспотела от усердия. — Передай! Нужен бензин, хлеб, солярка. Трос основной. Тро-ос!!! Для трактора, да. Трактор стоит! — пугает он на всякий случай далекого радиста.