Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1971 год

И правда, дня два мы потом Фреда на ферме не видели...

Через несколько дней мы прибыли в вотчину ковбоев — Техас, в городок Форт-Уорт, на большую выставку скота, по случаю которой здесь же, на исконной земле индейцев-команчей, проходило родео, состязание ковбоев. Все были в шляпах с широкими полями, все верхом, все в кожаных брюках, словом, это был мир, сошедший со страниц самых головокружительных книг юности и в то же время абсолютно взрослый, серьезный мир.

Каждый всадник, каждая поза, всякая деталь сбруи или костюма, невольно подмеченная, пока мы бродили по двору, вокруг загонов и по конюшням, действовала сразу и сильно. Она была представительна, если можно так выразиться. Иначе говоря, одна поза или случайная деталь показывала весь этот мир, самый смак этого мира. Естественно, люди не позировали нам специально. Они занимались лошадьми, готовили их, мыли, чистили или же пробовали верхом разные приемы.

Я помню, как в первый раз я увидел Кавказ, Эльбрус, табуны, однако ярче всего остался в памяти кинжал, который свесился через край лавки, а на лавке спал старик. Кинжал свесился у старика, словно туфля, как сигарета через край губы, кинжал был обычен, банален в тот момент. Стало быть, каков же момент! В случайном кинжале и сосредоточился тогда для меня весь Кавказ, домашний дух Кавказа.

Так шляпы, сдвинутые на затылок, кони в золотых седлах, запросто привязанные к забору, — все действовало вспышками, а когда в самом деле заблистала арена, когда шляпы были щегольски надеты и кони замундштучены, это казалось уже не столь ослепительно. Поймите меня правильно, как имел обыкновение говорить наш Томас.

«...Мне приходилось в самом деле стрелять медведей и охотиться на китов, — рассказывал о себе «отец» Шерлока Холмса Конан Дойль, — но это все не шло ни в какое сравнение с тем, как я пережил это впервые, еще в детстве, с Майн Ридом в руках».

Ах, эта книжная предвзятость, мешающая видеть то, что в самом деле видишь! За Майн Рида, которого все когда-то держали в руках, я чуть было не поплатился, сидя позднее на Добром Гарри и стараясь бросить лассо: после Техаса Томас предложил перейти от наглядных к практическим урокам ковбойства.

Лассо в руках ковбоя — универсальное орудие. Им не только арканят скот, но ловят змей, медведей. А во времена гражданской войны Севера и Юга был организован особый ковбойский отряд, вооруженный лассо.

Лассо летит, и мне казалось, конь тоже летит. Поэтому, преследуя бычка, я пустил веревку и сам устремился за ней. Но вместо полета получилась сильная встряска, и я удержался в седле только благодаря высокой передней луке, за которую уцепился рукой. Конь не летит, он, напротив, едва увидит перед собой веревку, останавливается как вкопанный, готовясь принять на себя рывок заарканенного животного. Так приучены ковбойские лошади.

Они также приучены, пятясь, держать веревку до предела натянутой, чтобы телок, который рвется прочь, не мог подняться на ноги. Ковбой тем временем давно спрыгнул с лошади и, не заботясь о ней, устремляется к быку, хватает его за голову или рога, если они у него имеются, валит его с поворотом на землю, перехватывает руками за пузо, еще раз поворачивает, придавливает коленом и вяжет ноги, передние и задние. На родео в Форт-Уорте некоторые всадники успевали все это совершить за десять секунд.

А лошадь продолжает держать веревку натянутой. Лошадь вообще проявляет во всем в высшей степени сознательное участие.

Быка мне было, конечно, не поймать, но все-таки, сидя на Добром Гарри, я мог почувствовать, как «работает» лошадь. Отношение к лошадям, как вообще к животным, отличается у ковбоев ровной разумностью. Нет резких переходов от ласки к грубости, лошадь не балуют, но вместе с тем не кричат на нее вдруг, не дергают. В ответ лошадь проникается доверием к человеку, полностью подчиняется ему и действует заодно с ним. Естественно, ковбой, подобно нашим горцам или степнякам, подобно всем людям, чья жизнь и деловой успех в значительной мере зависят от надежной лошади, знает цену хорошему коню, коню-другу: Он и от ветра в степи не отстанет, Он не изменит, он не обманет.

Поэтому, когда наш Томас вспоминал своего Доброго Гарри, слезы часто мелькали у него в глазах. Но так случалось только в разговорах. Ни слез, ни даже слов нельзя было заметить, если Томас седлал своего коня. Они работали вместе и, что называется, на равных. С той разницей, что Томас сидел верхом, а Добрый Гарри носил его на спине. Каждый знал свое дело и место.

Ковбойский конь проходит целую науку, не только выездку, но еще и дрессировку; он многое понимает, знает и умеет делать сам, без вмешательства всадника, без повода и шпор.

Например, требуется отбить, отогнать теленка от коровы, выделить одну корову из всего стада, поделить стадо и т. п. Человеку не уследить за всеми уловками животного, ему не успеть, если он возьмется распоряжаться лошадью сам, направить ее по следу мечущегося быка. И он предоставляет это делать лошади самостоятельно. Ковбой бездействует, хотя и продолжает сидеть в седле. Зато лошадь винтом крутится, не давая быку или корове ускользнуть. Тут свой язык: зверь со зверем.

Именно потому, что лошадь делает все сама, я, не мешая поводом и шенкелями, сидел на Добром Гарри, пока он преследовал бычка. Надо было только держаться, успевая корпусом за неожиданными движениями лошади. Бычок увертывался, а Добрый Гарри, всякий раз, настигая его, подставлял ему свою оскаленную морду.

Кстати, как вид ковбойских соревнований это входит в программу родео. Кроме того, там есть езда на быках, ловля молоденьких бычков, соревнования для девушек и просто цирковые номера вроде дрессированного бизона. Но гвоздем программы является, конечно, так называемая объездка, или, точнее, езда на диких лошадях. Все это условно. Лошадь в действительности не дикая, а, напротив, очень опытная, знающая свое дело опять-таки прекрасно. Тем труднее усидеть на ней. Дикий неук, оказавшись под седлом, не обязательно будет сразу бесноваться; он может стоять, вовсе не двигаясь. А искушенный ковбойский конь, взятый на роль «дикой лошади», неустанно брыкается, и как брыкается! Брыкается он неустанно потому, что на него надета как бы третья подпруга, ремень, опоясывающий круп и пах. Он тревожит лошадь, и лошадь будет бить задними ногами до тех пор, пока не отделается от помехи. Между тем уздечка снята, передней луки тоже нет. Ковбой держится одной рукой за веревку, перекинутую через шею лошади. Вторая рука должна быть свободно откинута. Он непрерывно шпорит лошадь, подзадоривая ее. За это насчитываются очки.

Продержаться на беснующейся лошади надо всего десять секунд. После этого раздается звук рога, и ковбой выбрасывается из седла на арену или же его подхватывают специальные верховые ассистенты, которые находятся тут же.