Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1971 год

Горизонт между тем каменеет, ровная волна крыш поднялась и движется навстречу. На плоской земле плоский город, здания одного роста, крупные, тяжелые, темно-серые. Город гладких коммерческих, пяти-шестиэтажных кварталов, город без прошлого, будто весь возникший в один день.

Многоугольный «Чилехаус», домина, которому следовало бы в Гамбурге стоять правофланговым, разбухший, кажется, от множества набившихся в него банков, пароходных компаний, не менее заметен, чем ратуша, да и представляет город гораздо лучше — откровенно, хоть и грубо. С чем сравнить это сооружение, слывшее одно время образцом истинно германского зодчества? Скорее всего с охапкой ящиков, опущенных портовым краном на бетон набережной. Стропы уже обмякли, груз слегка раздался в стороны, один бок прогнулся, другой заострился лезвием, как бы обороняясь от непрошеных рук...

Первое впечатление от Гамбурга было бы, наверное, более красочным, если бы я застал гамбуржцев. Ни один город мира, насколько я могу судить, не пустеет так основательно, дочиста, как этот, в выходной день. Мы шагали по пустым улицам, ездили в пустых автобусах. Водители взирали на нас с сожалением, а иногда и с укором, словно мы не подчинились приказу об эвакуации.

— Да, да, — кивнул Гуго. — Мы сами себе создаем правила. Чисто немецкая черта.

Он шутил, старался развлечь меня. Он уловил мою досаду. Где же атмосфера дальних странствий, моряцкой дерзости, рывка в незнаемое? Почему я не ощутил ее в ганзейском Гамбурге, связанном со всеми Гавайями мира?

Гуго вез меня мимо резиденций хозяев города. Здесь, по подстриженным аллеям, не спеша шествуют семейства пароходчиков, экспортеров, владельцев верфей, холодильников, доков. Гамбургская денежная знать, которая иной раз на возглас «хайль Гитлер!» позволяла себе скептически улыбнуться. Знать, состоящая в тесном родстве с деловым Лондоном, с деловым Нью-Йорком, щеголяющая космополитизмом, ежегодно — с оркестром и шампанским — справляющая «Юберзее-таг» — День заморской торговли.

Владения здешней элиты — причалы числом около тысячи, птичьи базары кранов, улицы складов — простираются чуть ли не во все стороны, вверх по Эльбе и вниз, и в ее ответвлениях, прокопанных людьми, в необъятном лабиринте каналов, заводей, регулируемых несметным числом шлюзов.

Колоколообразный памятник Бисмарку над Эльбой, воздвигнутый на века, должен был внушать благоговение, но куда ему против многопалубного лайнера, проплывающего мимо! Железный канцлер сразу становится маленьким, потерявшимся в Гамбурге простонародном, матросском, рабочем. Здесь часто видишь угловатые картузы, знакомые по портретам Тельмана. Советского гостя здесь охотно примут в пивном застолье, поставят перед ним «штифель» — двухлитровую кружку в форме сапога, будут по-дружески расспрашивать на местном отрывистом, смачном, булькающем диалекте.

Гулкая прокопченная Альтона — район верфей и заводов. Тут легко вообразить баррикады, схватки с полицией, красное знамя, вспышку пламени на черноте стен. Вот надпись мелом: «Долой новых фашистов!»

Еще надписи... Альтона тоже обезлюдела в воскресенье, но тихой ее не назовешь, стены кричат, их нельзя не услышать.

Мы завершили нашу прогулку в старом Гамбурге. Да, есть и такой, он ютится на задворках, приезжий вряд ли найдет его без провожатого. Нужно распутать вязь каналов, добраться до квартала, спасенного волей случая от авиабомб. Там непринужденно, прямо из воды, не опоясанные набережной, вырастают перед тобой узкие, островерхие фасады. Медленный мутный поток омывает фундаменты, зеленые от мха.

Таким островком былого предстал перед нами и Дом бродячих плотников.

Мы потоптались у запертой двери. Заглянули в окно — внутри громоздилась темная мебель, стулья на столах, и мерцал цинковым блеском прилавок. Фарфоровые кружки на полках, кофеварка — интерьер обычного пивного локаля, старинного или стилизованного под старину.

Еще рано. Впрочем, откроют ли сегодня, в воскресенье?

Я развернул план Гамбурга, вынул ручку, чтобы отметить место.

— Не стоит, — сказал Гуго. — Помещения братства в глубине, туда все равно не допустят. Посетители локаля — большинство по крайней мере — и не представляют себе, что тут собираются плотники. У них особый ход, свои залы, свои пивные кружки.

— Вам удавалось попасть туда?

— Что вы! Нет, конечно.

Значит, я так и не встречусь с гамбургским плотником? Моя огорченная физиономия тронула Гуго.

— Попробуем, — и он нажал кнопку звонка. — Неловко тревожить человека. Ну уж ладно...

Минуты три прошло, прежде чем внутри послышалось шарканье туфель. Хозяин пивной, розовый, лысый, открыл дверь и воззрился на нас, недоуменно щурясь.

Гуго долго и старательно извинялся. Толстяк терпеливо слушал. Манеры Гуго, похоже, расположили хозяина в нашу пользу.

Наконец мой спутник приступил к сути дела.

— Плотники? — спросил он. — Нет, майн герр, я не имею к ним отношения.

— Как же, ведь у вас...

— Я не имею права давать никаких справок, майн герр. К сожалению, нет.

Кажется, он действительно сожалел. Мы любезно поблагодарили.

— Как же так? — спросил я Гуго.

— Подумаю. У меня есть один знакомый...

Весь остаток дня мы ходили, если не считать часа, потраченного на обед. Суп из бычьих хвостов густокофейного цвета, сосиски с капустой и картофелем — немецкое меню, кстати вполне подходившее к теме нашей беседы. А говорили мы о национальных традициях, о поразительной живучести давнего прошлого.

— Человечество ничего не забывает, — доказывал я. — Под современным пиджаком, глядишь, рубашка, надетая чуть не во времена римлян или кельтов.

Гуго рассказывает, что в западногерманском городе Люнебурге, где издревле добывают соль, новорожденным и сегодня вешают на шею ладанку с солью. Пусть уважает ремесло, вскормившее отцов, дедов и прадедов...

— Все же, — сказал Гуго, — не могу я понять этих плотников. Что заставляет их таскаться по Европе?

У Гуго есть родственник недалеко от Гамбурга, в деревне. Бродячие плотники строили ему сарай. Когда сделали венец, старший прочел какие-то стихи на малопонятном наречии. Потом вся ватага выпила бутылку шнапса. Другую бутылку разбили о стропила. Говорят, во второй была вода: жалко же губить добро!

Ожидалось, что краски фольклора поблекнут в наш век конвейера и стандартов. Но пророки ошиблись. К счастью, ошиблись. Сильно поощряет национальные церемонии и костюмы туризм. Однако не по заказу же туристских компаний ходят из села в село, из города в город гамбургские плотники!

Сошлись мы на одном — люди никогда не жили хлебом единым и за столетия, за тысячелетия материальной культуры создали много духовно ценного, прекрасного, а потому и стойкого.