Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1971 год

Решают так: завтра биологи высаживаются, а как только гидрологи подберут место получше, лагерь переберется туда.

Вечером Крылов составляет детальный план десантирования на лед. Десантирования в два рейса. В первую очередь непременно рация и два радиста... Но лед толщиной в двадцать сантиметров! Эта цифра не выходит у него из головы. Всю ночь перед вылетом не спится... Был бы Виктор Иванович один, как в прошлом году, когда он, изучая, возможны ли ледовые наблюдения, высаживался с багром на лед и уходил подальше от зверобоев... Сейчас он отвечает за жизнь шести человек.

Поднявшись в вертолет, Крылов еще раз окидывает взглядом гору груза и говорит летчикам, не обращая внимания на их удивленные взгляды: «Да, идем в тот же квадрат, но льдину поищем другую. Потолще. Не найдем — возвращаемся назад. Еще раз поищем». Так и полетели, с мыслью, что скорее всего придется возвращаться. Но с первой же попытки ткнулись в такую льдину, которую, как сказал Крылов, на всем Каспии днем с огнем не найти. Хоть и была она узковата и длиной невелика — метров сто, но толщина ее пятьдесят сантиметров! По здешним понятиям, просто монолит!

Сидим на ящиках. Потные, взмокшие — перетаскали весь груз. Вертолет уже ушел. В воздухе удивительная тишина. Только изредка слышно, как где-то в торосах вызывают матерей проголодавшиеся детеныши тюленей. «Ммом... Ммом...» — словно грудные дети кричат.

Утро следующего дня начинается под грохот кастрюль. Едкий дым разгорающейся печи выгоняет слезы из глаз.

Не сразу вспоминаешь, что под нами лед, под ним — вода...

Радисты, тихонький, невысокого роста Палыч и преспокойный Коля, отдохнув и собравшись с силами за ночь, запускают рацию. Первое же сообщение с базы действует на нас, словно прохладный душ.

В Астрахани ветер достигает двадцати метров в секунду. Вертолет не сможет прилететь к нам. Интересуются, как у нас. У нас тихо. Только вот облака затянули все небо, солнца не видно.

— «Палуба», — вдруг вмешивается в наш разговор с базой чей-то голос из эфира, — как называется ваше судно?

— Мы на льду, на льду мы, — словоохотливо откликается Палыч.

— Зверь у вас есть? Как со зверем? — допытывается голос.

Крылов берет у Палыча микрофон:

— База! Передайте всем судам-тюленебоям, что в квадрат 184 заходить категорически запрещено. Опытная биологическая делянка!

Голоса в эфире сразу замолкают.

Напившись-наевшись, строго-настрого приказав радистам не отлучаться из лагеря, не выходить на залежку к тюленям, Крылов берет с собою Андрея Серебряного, молодого человека, собирающегося посвятить себя физике моря (у меня есть подозрение, что Виктор Иванович дал его матери клятву не отпускать его ни на шаг от себя), и меня, и мы направляемся в дальний конец залежки. С ближнего — начнут пересчитывать стадо Валерий Румянцев и Георгий Ворожцов, биологи-астраханцы. Багор, бинокль, блокнот — вот все приборы и инструменты. Считать надо издали, чтобы тюлени не заметили человека.

До слез в глазах всматривается Крылов в окуляры бинокля, записывает, снова высматривает. На льду сейчас только мамы и детеныши. Папы-тюлени отдельными стадами прохлаждаются в море. Сцены на льдине одна милей другой...

Белек, играющий ластом матери, что спит крепким сном. Отдыхающие от трудов под водой — поиск пищи нелегкая забота — мокрые, лоснящиеся тюленухи. Одна мамаша деловито переползает от белька к бельку, разыскивая своего. Где же он? Вот двое устремляются к ней, оба тычутся носами в живот. Резкий взмах ласта, и один, повизгивая, отскакивает. «Так я и знал, — говорит Крылов, — двойни у тюленей один случай на пятьсот...»

Теперь, когда он пересчитал всех тюленух, лежащих на льду, ему надо узнать, сколько тюленух с этого участка находилось в тот момент под водой. Делается это так: пересчитывают всех бельков на участке и из полученного числа вычитают ранее сосчитанных мам.

Бельки в первый месяц жизни боятся воды. У них нет жировой прослойки, мех предохраняет лишь от мороза, и они живут на льду. Прячутся под торосы, под льдинки, в трещины, их не просто бывает найти. Перебираясь с места на место, они сбивают исследователей со счета. Но Крылова не так-то легко провести. Он ходит вокруг торосов до тех пор, пока не найдет убежище белька. Где по едва видимым следочкам от когтей ластов, где пересчитав «последы», где услышав недовольное урчание. Несколько раз он находил мертвых бельков, придавленных льдинами. Это тоже заносит биолог в свою учетную тетрадь. Многое он должен замечать и фиксировать. К примеру, сколько зверей пользуются одной и той же лазкой. Масса накопленных всевозможных наблюдений дополнит потом данные аэрофотосъемки, поможет точно подсчитать стадо тюленей.

Ходим с участка на участок. Перерыв на обед — и снова подсчет. Ночью дежурим: боимся трещин. Наступает моя очередь.

Ветер крепчает, рвет брезент. Слышу, как ревут бельки на залежке. Ревут на разные голоса. Как ягнята, как козы, как кошки. Интересно узнать, кормят ли их по ночам Тюленухи? Лунный свет прорывается сквозь рваные облака — и я решаюсь, иду к ближнему краю залежки. Из мрака на меня уставились горящие глаза.

Сноп светящихся брызг взлетает над лункой. Значит, и ночью рядом с бельками бывают тюленухи... Несколько раз раздаются гулкие звуки — похоже, что отрывается лед. Утром узнаю, что неподалеку от нашего лагеря ночью появилась огромная река. Часть залежки вместе с тюленями и бельками где-то далеко на том берегу.

Ветер дует с прежней силой, палатку трясет. Тюленей на залежке немного. Присыпанные снегом бельки сладко посапывают под ледяными грибами. Биологи заняты с утра взвешиванием, от белька к бельку таскают весы для взвешивания грудных младенцев. Бельки, проснувшись, отчаянно сопротивляются, царапаются, кусаются. Особых трудов стоит прикрепить им на хвост красную пуговицу с номером. Пожалуй, нет более трогательного создания, чем белек, скулящий от голода или от боли.

В обед нам передали предупреждение: ветер в нашем районе достигнет 10—11 баллов, видимость ухудшится до километра, пойдет снег.

Вертолет и сегодня не сможет вылететь к нам; в Астрахани все то же — ветер двадцать метров в секунду. Циклон приближается к нам. Где-то поблизости зверобойная шхуна «Галактика» — по рации слышно ее лучше всех — передает, что из-за усилившегося ветра и волны прекратила промысел и выходит в другой район. Крылов, услышавший это, тут же вызывает базу и вновь просит передать всем судам, чтобы не заходили в наш квадрат.

Вечером, воспользовавшись внезапно наступившим затишьем, мы с Крыловым отправились к воде. Когда был ветер, он не пустил меня туда: «Не хватало, чтобы тебя унесло. Снимай здесь, рядом с палаткой, лучше будет».