Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1972 год

Первый — с помощью спасательного колокола. Если бы лодка имела комингс-площадку для установки колокола... Если бы она лежала на грунте с небольшим креном и дифферентом... Да, это был бы подходящий случай, чтобы применить колокол. Устанавливай его на площадку и партиями поднимай подводников на поверхность. Если бы, если бы... Сейчас все это исключалось, — попробуй поставь колокол при таком дифференте. Тут и водолаз не удержится на корпусе.

Есть еще вариант — выход экипажа самостоятельно. Поодиночке, в автономном снаряжении. Но опять: как стоит лодка? При таком положении выход людей крайне сложен.

Остается одно — подъем лодки с экипажем. Ничего другого не придумаешь.

— Значит, будем поднимать... — Чикер отложил в сторону карандаш так, как будто самое главное было уже позади, самое главное сделано. На листке бумаги были видны контуры увязшей лодки и возле нее чертик-водолаз.

Они все еще стояли у стола, теперь уже молча, каждый про себя прикидывая и считая, что же потребуется предпринимать в первую очередь, когда от водолазного щита неожиданно громко доложил Чертан:

— Обнаружен кабель-трос аварийно-сигнального буя.

По счастью, вода не проникла по жилам кабеля. Разорванные концы срастили, и вскоре Чикер разговаривал по телефону с командиром подводной лодки.

Когда он вернулся в штурманскую рубку, Друкер, расположившись за столом по-хозяйски, что-то уже высчитывал. Предупредительно сдвинулся к краю стола, уступая середину товарищу.

— Говорил с командиром?

— Говорил. Сказал, чтобы ждали. И чтобы воздух экономили. Только это он лучше меня знает. Я говорю, как лучше вдох и выдох тянуть, а они, оказывается, еще лодочным воздухом живут. И средства регенерации еще не трогали. А сам дышит — ты бы слышал! Лодку надо вентилировать.

— Само собой. Кислородом? — И Друкер потянул к себе новый листок. — Пойду к химикам.

То, что экипаж лодки не использовал оставшиеся средства регенерации, было вполне хладнокровным и профессиональным расчетом — всемерно экономить воздух. И особенно теперь, когда никто не мог сказать, сколько времени может продлиться работа спасателей.

Командира можно было понять. Он прекрасно отдавал себе отчет, в каком положении оказались лодка и экипаж, заточенные на такой глубине. И, наверное, давно подсчитал все шансы. Но экипаж подводной лодки держался отлично. Между тем обстановка в лодке была не из приятных. Работало только аварийное освещение. Передвигаться по отсекам можно было, лишь подтягиваясь на руках, цепляясь за трубопроводы и прочие выступающие предметы. В конце разговора командир передал одну-единственную просьбу: «Прошу форсировать спасательные работы. Опасаюсь, что запасов воздуха надолго не хватит».

На кормовой палубе матросы раскручивали вьюшки со шлангами для вентиляции. Уходили под воду водолазы, и то, что они сейчас делали там, далеко внизу, опрокидывало все медицинские нормы. Вместо нормы пребывания на такой глубине, определенной в 20—30 минут, водолазы работали по полтора и более часов, стараясь перегнать время.

Чикер, посоветовавшись с Никольским и Друкером, решил: лодку надо попытаться выдернуть из грунта с помощью буксиров. Сразу после этого капитан второго ранга исчез из рубки, оставив инженеров одних. «На корму, конечно, побежал, к водолазам, — догадался Чикер. Вопросительно поглядел на своего друга: — Ну что, начали?»

Теперь, не мешкая, им предстояло все, что было возможно, перевести на язык цифр. Теперь они были в своей стихии. Теперь от них зависело, насколько четко и безошибочно будет спланировано и размечено действие огромного количества людей и механизмов.

Главное — наладить вентиляцию лодки. Затем снабдить затонувшее судно запасами сжатого воздуха, а экипаж — горячей пищей, теплой одеждой. Параллельно продумать, рассчитать и провести основную операцию спасения — буксировку. И конечно, отметить положение носа лодки буем, чтобы облегчить водолазам путь к подводной лодке.

Это было сделано достаточно быстро: матрос-водолаз Герасюта, с трудом удерживаясь на корпусе лодки, закрепил буйреп носового буя. Можно было заводить шланги для вентиляции. Но тут вмешалась стихия. Лопнул швартовый конец.

Чикер выскочил наверх. Зажмурился — свет и ветер резали глаза. И в следующее мгновение увидел все. Корму спасателя уводило в сторону. Буй, который установил Герасюта, прыгал и исчезал вдали в бурунах. Капроновый швартов, связывающий спасатель с одной из рейдовых бочек, не выдержал. Свирепый нордовый ветер завывал в вантах, отжимал судно прочь. Инженер прикинул — теперь часа на три хватит повозиться. Если не больше. Надо завести концы на бочку, поставить дублирующие швартовы и обтянуть их так, чтобы встать точно над подводной лодкой. «Сколько работы пошло насмарку!..» Он ринулся вниз, туда, где бились на ветру матросские воротники, где десятка три человек хлопотали над бухтами новеньких тросов, и где уже успел рассмотреть знакомую фигуру Никольского...

Через два с половиной часа спасатель встал на место. Чикер вернулся в тишину и уют штурманской рубки. Руки саднило, а костюм... Теперь бы соседи по купе не узнали его. Все было одного цвета — цвета мазута. Нервное напряжение немного спало, и его клонило в сон. Голова точно деревянная. Стряхнув дремоту, он поглядел на стол, на ворох бумаги: на чем остановились? Потом вспомнил — где Чертан? Когда входил в рубку, его вроде бы не было. Но лейтенант сейчас стоял на своем месте, у водолазного щита. Свеж и подтянут. «Когда он спит и спит ли вообще?.. Ну, лейтенант, теперь дело вновь за твоими ребятами».

По тросу буя Герасюты вниз пошел мичман Каргаев. Простучал отсеки лодки, проверил, как самочувствие подводников. Пока все более-менее в норме.

Каргаева сменил мичман Ивлев. Со стальным концом в руке он добрался до носовой части лодки, затем спустился, как с горки, в район центрального поста и отвернул заглушки штуцера отсоса воздуха, предварительно закрепив здесь направляющий конец. По этому тросу вниз поползли шланги.

Мичман Кремляков подготовил все для вентиляции лодки, и это все заняло час и сорок три минуты. Как только мичман появился на поверхности, он сразу был отправлен врачами в декомпрессионную камеру, где ему предстояло провести около пятнадцати с половиной часов, чтобы не получить кессонную болезнь. Теперь он мог только наблюдать за работой своих товарищей на палубе через небольшой иллюминатор. Связь с лодкой восстановили. Вентиляция была налажена. И вскоре снизу пришло подтверждение — дышать в лодке легче. Спасатели тоже вздохнули с облегчением: появлялся дополнительный запас времени. Однако что-то с вентиляцией творилось неладное. Сначала подводники, а затем и результаты экспресс-анализов лодочного воздуха показали — в отсеках нарастает давление. А вместе с давлением усугублялось отравляющее действие накопившейся углекислоты. Опять вступал в силу жесткий лимит времени.