Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1974 год

Захватив аккумуляторные фонарики, мы идем в каменоломни со стороны старого заброшенного карьера и Царского кургана. Судя по воспоминаниям Елены Евстафьевны, именно у восточного карьера располагался госпиталь.

— Да, это было здесь, — говорит Елена Евстафьевна. — Ниже была дорога на Еникале, на переправу, а левее выхода, в нескольких сотнях метрах, — колодец, неглубокий (Наружный колодец (недалеко от восточного входа в карьер) , следы которого до сих пор не найдены, упорно вспоминают некоторые аджимушкайцы, в частности участник нашей второй экспедиции, бывший начальник главной рации каменоломен Федор Федорович Казначеев.). Помню, мы переваливали через какую-то горку или насыпь и, связывая бинты, набирали в ведра воду. А с холма видели кусочек залива...

Тогда Лене Михайловой (теперь Кузнецовой), ушедшей на фронт с 3-го курса Симферопольского медицинского института, было всего 22 года, и 16 мая 1942 года, когда она закопала сейф и, сопровождая группу тяжелораненых, под огнем добиралась до переправы Еникале, у нее был день рождения. Горький и незабываемый.

— Это здесь, — повторяет Елена Евстафьевна. — Наши машины с ранеными разворачивались и, подавая назад, заезжали в самый выход. Но в этом месте был наклон. Мы всегда это чувствовали, когда снимали с грузовиков носилки. Они стояли с наклоном. И снимать их было легче, чем ставить. И у самого выхода скапливалась дождевая вода от ливней, которые шли тогда в мае. Это я хорошо помню...

Сейчас перед обрушенным от взрыва немецкой бомбы входом — возвышение, но можно представить, как было раньше, как заезжали сюда задним ходом пропыленные санитарные машины.

— Справа мы размещали тяжелораненых, слева располагались сами. Вот здесь, в углу, было много солдатских медальонов...

Слушаю рассказ Елены Евстафьевны и вижу, как Игорь Демиденко, керчанин, один из наших старых и постоянных проводников по каменоломням, делает мне какие-то знаки, потом, выбрав момент, шепчет на ухо: «Правильно, здесь мы находили медальоны...»

Что ж, деталь, как говорится, к рассказу, но чувствую, что все с нетерпением ждут главного... о сейфе.

А Елена Евстафьевна внешне спокойно вспоминает своих товарищей, врачей, медсестер, и трудно «направить», «повернуть» ее рассказ, потому что она сейчас снова мысленно с ними под этими холодными, тяжелыми сводами. Почти никого из них уже нет в живых. Нет Асеева, военврача первого ранга, начальника госпиталя, сухого, резкого, неразговорчивого человека. Нет добродушного парторга Виноградова, заведующего терапевтическим отделением; он был душой госпиталя. Нет военврача Лены Хмельницкой, медсестер Нины Горулько, Маши Вашило, Лены Павловой, Тани Филимоновой, Жени Сироткиной, Маши Поповой, Наташи Никитенко, Наташи, которой первой в госпитале вручили боевую награду. «Сколько им было? 17—19 лет... Вспоминаю и вижу их перед глазами...»

— А сейф мы закопали на 3-м или 4-м повороте, в штольне, в полуметре от стены... С левой стороны через 50—60 метров был выступ, проход как бы сужался, а сверху нависал карниз, потом вход снова расширялся. Вот за таким выступом, отходя от стены на шаг, мы и закопали сейф; затем с левой стороны шла сплошная стена вглубь, но мы туда далеко не ходили, откровенно говоря, боялись темноты... Сейф был прямоугольный, защитного цвета. Партбилетов в нем было примерно сорок, комсомольских — значительно больше. Среди наград больше было медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги», ордена в основном Красной Звезды; орденов Ленина и Красного Знамени — единицы... Помогали закапывать сейф два санитара. Один средних лет по фамилии Шевченко, сам симферопольский, жил на привокзальной площади. Другой — мой ровесник. Звали Ваня, фамилия Донцов или Донских. Шевченко и Ваня не знали, что в сейфе. Хотя догадываться могли...

Но где же он, третий или четвертый поворот с карнизом и выступом?

— Кажется, этот, — неожиданно говорит Елена Евстафьевна. — Точно. Или... этот...

Действительно, и третий и четвертый повороты очень похожи. Сверху и там и там нависает карниз, а снизу выступ, вернее — широкая и высокая каменная ступенька-лежанка, образовавшаяся от выпиловки камня.

Пока хлопцы закладывают пробные шурфы вглубь от третьего поворота, внимательно осматриваю поворотный камень. Нет, тридцать два года назад он не мог выглядеть так, как сейчас. Похоже, что тогда поворот штольни был ровным. А после войны, когда люди спешили отстроить жилища, здесь кто-то, недолго думая, вынул большой блок камня — вот и образовался карниз и выступ. Если приглядеться, можно даже заметить, где именно был вынут блок — на закопченном своде виднеется светлый квадрат. Говорю об этом Кузнецовой.

— Давайте посмотрим четвертый?

Но и на четвертом повороте произошли изменения. Здесь тоже, видимо, после войны торопливо вынимали камень. Но выступ и карниз существовали. Точно существовали! И они были видны, если смотреть от штольни, по которой мы подошли к повороту. Жалко только, что сейчас, днем, в каменоломнях много рассеянного полусвета, который льется из щелей и провалов. Как бы его убрать, чтобы создать иллюзию каменоломен до взрывов и точнее сориентироваться?..

Итак, судя по всему, четвертый. Но за четвертым поворотом осыпь земли и камня на добрый десяток метров в высоту! А на поверхности в этом месте — глубокая воронка. Работать ломом и лопатой бесполезно. Здесь нужен бульдозер. Его у нас в этом году нет.

Этим взрывом фашисты специально или неожиданно, но «угадали» перекресток подземного лабиринта, и под завалом, в выгородках могут быть самые различные предметы, реликвии, документы. И, надо надеяться, сейф, в поисках которого нам помогала бывшая медсестра передвижного госпиталя.

...Сегодня мы вчетвером — приехавший по нашему приглашению из города Куба Азербайджанской ССР Мехбала Нуралиевич Гусейнов, Сергей Михайлович Щербак, Михаил Петрович Захаров и я — собираемся в Булганакские каменоломни, которые находятся в поселке Бондаренково, в нескольких километрах северо-восточнее Аджимушкая, в районе высоты 132. С нами вызвались пойти комиссар свердловчан Сергей Попов и крымчане Николай Спасов и Владимир Петров.

Никто из нас, кроме Гусейнова, не бывал в этих каменоломнях раньше, а между тем здесь в мае — июле 1942 года тоже шли боевые действия. События военных лет живы в памяти местных жителей, о них рассказывает и Мехбала Гусейнов, бывший военный врач азербайджанской дивизии Крымского фронта.

В Булганакских каменоломнях оказались в окружении несколько десятков раненых солдат и офицеров и весь медперсонал санитарного батальона этой дивизии. Когда подошли фашисты, медики увели раненых в глубь катакомб, выставив дежурные посты, которые огнем помешали гитлеровцам с ходу проникнуть вниз.