Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1975 год

— Это Вилис Гинтерс, — послышался голос капитана, — наш тралмастер. — Янис подошел и, как гостеприимный хозяин, начал пояснять то, что меня интересовало. — Вилис двадцать лет ловит рыбу. Я как-то спросил у него, как он стал тралмастером. Он ответил: «Я умею держать в руках иглу...» А вот и Брунее Рубежис — механик. — По палубе прошел плотный латыш в твидовом пиджаке, с портфелем и скрылся в носовой части. — Брунее перегонял это судно из Астрахани. Он говорил, что на Волге отвел душу: ловил рыбу на удочку и однажды вытянул сома на четыре килограмма. Ела вся команда... С остальными познакомлю позже. Надо отходить. Тралмастер все еще сидел на крышке трюма, не вынимая изо рта сигарету. Перебирая сеть, он достает иглу и быстрыми движениями наращивает новые ячеи. Затем вынимает из кармана нож, обрезает нить, прячет нож в карман — и снова крупные задубелые пальцы быстро перебирают сеть. Движения давно отработанные. Он словно и не замечает, что траулер оставил позади порт, мол и вышел в открытое море.

— Хотите молока? — спросил Янис.

Его предложение было неожиданным, пока я не сообразил, что он рад бы угостить гостя, но ночью в камбузе ничего, кроме молока, нет...

— Может быть, поспите пока в каюте? До «хлебного квадрата» еще часа три.

Идем на северо-запад. Впереди в море видны тусклые огоньки колхозной флотилии. Ровно стучат машины. Небо по-прежнему звездное, и лишь у самого горизонта слегка наметился просвет. Ночь так постепенно переходит в утро, что увидеть грань между ними почти невозможно.

Если только запомнить первый, почти пастельный просвет у горизонта, а затем через час восстановить его в памяти и сравнить с тем, что видишь в данный миг, то вдруг заметишь, что поблекли звезды, а у самого горизонта совсем погасли, и небо приоткрылось, и в рваных тучах появились светящиеся надрезы...

Совсем незаметно прошли три часа. Янис все так же стоит за штурвалом, то и дело поглядывая на светящуюся шкалу эхолота. Улавливая мой взгляд, говорит:

— Глубина давно уже сорок метров. То, что нужно. Через пять минут будем ставить трал.

Судно идет от волны к волне, как скакун, преодолевая препятствия. Видимо, капитан включил авральную сирену, потому что на палубу вышли пятеро в оранжевых штормовках и резиновых сапогах. Двое встали у лебедок: одного я уже знал — механик Брунее, а другого увидел впервые.

— Андис, — заочно познакомил с ним капитан, — у него всегда найдется взаймы хорошее настроение. — Янис открыл дверцу рубки, выглянул, что-то крикнул невысокому парню и продолжил: — Мой помощник, недавно окончил училище... Ничего не могу сказать о нем — третий день с ним работаю, я только пришел из отпуска. Не знаю еще, получится ли из него рыбак. Если человек начинает с заработка, а не с постижения своего дела — хорошего не жди, хотя я считаю, что, если умеешь работать, должен получать... Это я так просто. К нему не относится. Парень он тихий, молчаливый, — заключил Янис и отвел рукоятку телеграфа на «стоп машина».

Легли в дрейф рабочим бортом к ветру. Застучали о борт и палубу кольца с цепями — начали выпускать нижние подборы трала с грузом, чтобы трал не слипался. Капитан все время удерживает судно правым бортом к ветру; ребята перегнулись через борт, волна бьет в лица, но что-то держит трал, не пускает... Тралмастер кричит Янису, жестикулирует, но ветер относит слова.

— Сейчас волна врежет, — говорит Янис, перекладывая руль. Затем ставит его на стопор, моментально выскакивает из рубки и, убедившись, что трал пошел нормально, возвращается.

Постепенно капитан выводит судно на курс траления.

— Отдать вайера! — кричит Янис. И загудели лебедки, заработали тали и блоки, зазвенели натянутые как струна вайера... На мачте судна появляются два черных треугольника — судно идет с тралом.

Поставить трал — дело нескольких минут, но заняты все. Предельно собранны, предельно точны. Когда уходят с палубы в свои кубрики, невольно напрашивается сравнение с хоккеистами, которые так же, отыграв трудную и короткую смену, устало садятся на скамью.

— Сколько идти? — спрашиваю Яниса и смотрю на эхолот, который показывает все ту же глубину — сорок метров.

— Часа три-четыре, — отвечает капитан.

Между солнцем и морем уже широкий просвет, но красный диск еще холоден. Красноватые облака и солнце словно нарисованы на заднем плане огромной сцены... Впереди и справа видны остальные суда, которые движутся в одном направлении. Капитан не спускает глаз с эхолота и только иногда бросает взгляд на компас. Он должен удерживать судно именно над глубиной в сорок метров. Сойти в сторону нельзя, там камни, а трал идет по дну. Эхолот как бы следит за грунтом и по песчаному дну определяет необходимый курс траления. Янис включает рацию и поясняет:

— Надо слушать остальных, чтобы кучности не было. За нами тянется четырехсотметровый трал. А в нашем квадрате тридцать судов.

На самописной ленте эхолота рядом с сочными дорожками, показывающими песчаное дно, плотные точечки — это треска. Янис берет ленту и, словно читая ее, просматривает сверху вниз:

— Разве это рыба? Вот в сезон кильки — в феврале, марте, апреле бегаешь, бегаешь по морю, ищешь кильку — и вдруг на ленте густая полоса. Значит, над грунтом повис плотный косяк. И потом поднимаешь тонн двадцать на зависть другим капитанам. Буквально не успеваешь ставить трал...

Было понятно, что Янис скучает по размаху, который требует не только полной отдачи, но и таланта. После окончания училища он пришел помощником на судно капитана Иманта Шталберга, которого называли королем кильки. В колхозе есть мастера и по ловле трески, камбалы... Одним словом, Янису повезло: он два года поработал с большим мастером промысла. И когда в конце 1971 года капитан Шталберг ушел плавать на больших судах, его место занял Янис Шуба. Когда-то в Латвии секреты рыбацкого ремесла передавались из поколения в поколение в пределах одной семьи. Теперь чаще встретишь другое — секреты передаются от старшего товарища младшему, неважно, какой он фамилии, был бы ученик способный...

— Пока все идет хорошо, — разглядывая ленту, заключает Янис. — Может, пойдете на камбуз, закусите? На меня не смотрите, я теперь до конца дня не сойду отсюда.

Погода портится, видимость ухудшилась. Небо затянули низкие тучи. Эфир по-прежнему полон голосов. «РБ-ешки» возвращаются домой. При такой погоде работать не могут, да и поговаривают, что рыбы мало. Янис повернулся к рации, покрутил ручку и, поймав какую-то станцию, вслушался в английскую речь, затем перевел:

— Шведы передают штормовое предупреждение. В северной части Балтики ожидается семь-восемь баллов, ветер юго-восточный... Знаете, каждая рыба имеет свой ветер и по-разному ощущает атмосферное давление. Например, кильке вот этот ветер не нравится — и косяк рассыпается. А треска, чувствуя, что начинается шторм, уходит в камни, и именно в это время ее очень много попадает в трал. Один хороший трал мы уже подняли, и у меня не было основания не поставить второй... Подержите минутку штурвал, — неожиданно попросил он и вышел из рубки. Вернувшись, протянул мне бушлат: — Наденьте, ветер крепчает.