Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1975 год

Город Адаминаби переехал на девять километров дальше и спокойно притулился на холме, когда старая территория города была залита водой. По кирпичику разобрали и перенесли старую церковь и ратушу, дома, эвакуировали даже мертвых, спокойно почивших на маленьком кладбище... В кронах деревьев, под которыми раньше ворковали влюбленные, сейчас играют рыбы, разведенные человеком в этом искусственном водохранилище.

На маленьком островке, выступающем из воды на искусственном озере Юкамбине, островке, который до недавнего времени был горной вершиной, резвятся два кенгуру, их спасли люди, когда вода стала подниматься.

...Каждый метр туннеля — это яростная борьба металла и гранита. Я смотрю, как в адском грохоте буров рождается новый участок туннеля внутри скалы. Со стен льет вода, под ногами чавкает, вереница грузовиков вязнет с тяжелым грузом, из-под колес брызжут струи грязи...

В поте лица реализуют австралийцы свою мечту о воде, стремясь утолить Великую Жажду. Их реки никогда не были объектом почитания, как Ганг, их не воспевали в легендах, как Вислу, Дунай или Рейн, они не рассекали великих городов, как Тибр, или Сена, или Шпрее. Зато их реки без пользы выбрасывали в океан 15 миллиардов литров воды. Столь необходимой воды! Если бы осадки, которые только в трех штатах вызывают локальные паводки или бесполезно пропадают в море, направить на дно высохшего озера Эйр, там расцвел бы рай на 960 тысячах гектаров, — вздыхают австралийцы.

Эти огромные работы имеют и своих яростных противников. «Ну и что из того? — говорят они. — Будет больше риса, больше фруктов, больше пшеницы. Хорошо. Мы выбрасываем сотни миллионов и собираем людей со всего мира, чтобы они возводили плотины. А кто у нас купит ту продукцию, которую мы дополнительно получим? Может быть, желающие и найдутся, только чем они заплатят? Эти вложения буквально выброшены в грязь!»

Таким взглядам противостоит мнение людей, которые заглядывают уже в XXI век, думают о проблемах снабжения австралийцев будущих поколений. И когда в строй вступает очередная плотина или электростанция, то пожилые мужчины, которые помнят катастрофические засухи — бич этих краев, — забывают о принятом заранее церемониале торжеств. Они хлопают друг друга по широким спинам, хохочут, иногда даже кое у кого от волнения влажнеют глаза. Они совсем не стыдятся этого: столько лет они ждали, столько лет ждали этой минуты.

Л. Воляновский

Перевела с польского Л. Малаховская

Окончание. Начало в № 1—3.

Мы пробыли на выставке до вечера, все остальные — тоже. Кое-кто натопил целые ведра масла, а некоторые сбегали в город и принесли бочонки соли. Жареной кукурузы было больше чем вдоволь. С маслом и солью — объеденье! Одного зерна хватало на целую семью.

Говорил я вам, что скорее готов жить на дереве, чем соврать? Так вот — когда вечером мы вернулись домой, то дома-то и не оказалось: он был съеден, сгрызен, исчез с лица земли! Мистер Джон Узколицый был не только долговязым, тощим, нечесаным и близоруким: он был еще и дальтоником. И он выкрасил наш дом в зеленый цвет!

Да — жить в беседке, построенной ребятами на дереве, немного тесновато. Но зато как приятно смотреть на призовые ленты и медали, которые мы развесили на ветках.

4. Привидение

Духи? Ну еще бы, о духах я могу вам кое-что порассказать. Не будь я Джош Мак-Брум, если на нашей чудесной ферме не завелось однажды привидение.

Не знаю, когда этот чертов дух у нас поселился, но подозреваю, что уже после того, как мы построили новый дом. В тот год зима была ужас какая холодная, хоть и не такая, чтобы честный человек стал рассказывать о ней всякие выдумки. Одно скажу, зажигать спички нужно было с осторожностью. Пламя примерзало к спичечной головке, и приходилось дожидаться оттепели, чтобы задуть его.

Старожилы говорили, что для здешних мест зима была довольно холодная, но не так, чтобы очень. Правда, мы лишились нашего петуха Горлана. Он вскочил на кучу дров, разинул клюв, чтобы оповестить о наступлении дня, и мгновенно замерз насмерть.

Я думаю, что и этот дух, шныряя вокруг нашей фермы, так же вот примерз к ней.

Первыми обнаружили его ребята. На дворе потеплело, и они выбежали поиграть. Я в то время болел ларингитом, уже три дня говорил только шепотом. Коротая время, слушал оркестр Джона Филиппа Соузы на граммофоне. Флейты звучали замечательно!

И вдруг ребята вбегают в дом, и глаза у них какие-то странные.

— Па, — говорит Ларри, младший из мальчиков. — Па, а петухи превращаются в духов?

Я попытался прокашляться.

— Никогда об этом не слышал, — просипел я.

— Но мы только что слышали , как Горлан кукарекает, — сказала Джилл, старшая из девочек.

— Не может этого быть, малыши, — прошептал я, и они опять побежали резвиться на солнышке.

Я завел граммофон, и оркестр мистера Соузы снова загремел из похожей на вьюнок трубы. И вдруг ребята снова вернулись, все одиннадцать.

— Мы опять его слышали, — сказал Уилл.

— Ку-ка-ре-ку! — пропела крошка Кларинда. — Так ясно его слышали — яснее некуда!.. Там, на куче дров.

Я покачал головой.

— Это, наверно, были флейты мистера Соузы, — прохрипел я, и они опять побежали играть.

Снова завел граммофон, но не успел глазом моргнуть, как ребята вбежали вновь.

— Да, па? — сказал Уилл.

— Да, па? — спросила Джилл.

— Ты звал, па? — сделала удивленные глаза Эстер.

Я снял иглу с пластинки и поглядел на них.

— Звал? — просипел я и хрипло засмеялся. — Да вы разве не знаете, сорванцы, что я могу говорить только шепотом. Ох, какие же вы сегодня несносные!

— Но мы слышали тебя, па, — возразил Честер.

— «Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда», — добавила Полли. — Точь-в-точь твой голос, так ясно его слышали — яснее некуда!

После этого они уже не выбегали играть. Поняли, на ферме у нас завелось что-то страшное. И впрямь, на следующее утро, на заре нас разбудило кукареканье. Точь-в-точь, старик Горлан. Но я сказал:

— Наверное, Гек Джонс завел себе петуха; это его мы и слышим.

— Гек Джонс не держит кур, — напомнила мне моя женушка Мелисса. — Ты же знаешь, он разводит свиней. Самых мерзких, самых злобных, каких я только видела. Я думаю, он надеется, что они подроют нашу ферму и выживут нас отсюда.

Гек Джонс был наш сосед, сущая язва. Он был высокий и тощий и такой же противный, как его костлявые арканзасские свиньи. Он уже несколько раз пытался отобрать у нас нашу замечательную ферму.

Я был почти уверен, что все эти странные звуки именно он и издает. Но если Джонс надеется запугать нас до того, что мы сбежим из собственного дома, он ошибается!