Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год

А потом началась эпоха Великих географических открытий, и порт Кадис стал окном в Новый Свет. Пожалуй, ни в этой стране ни вообще в Европе не найдется другой области, где бы происходило такое поистине вавилонское столпотворение совершенно различных культур, религий, традиций и нравов, взаимное влияние которых создало нынешний неповторимый облик Андалузии.

Наглядным символом этого может послужить история знаменитого, третьего по величине в Европе после римского Святого Петра и лондонского Святого Павла, кафедрального собора в Севилье. Сначала на останках римского акрополя был воздвигнут полтора тысячелетия назад строгий храм вестготов. В XII веке на его руинах выросла арабская мечеть с изящным девяностовосьмиметровым минаретом Хиральдой. А спустя еще триста лет на этом же месте началось продолжавшееся сто четыре года строительство католического собора, одного из самых знаменитых памятников средневековой готики. Мечеть была, естественно, снесена. Но, демонстрируя удивительную для тех суровых времен терпимость, а может быть, руководствуясь соображениями экономии государственных средств, строители сохранили Хиральду, слегка модернизировав ее и превратив в колокольню.

С тех пор Севильский собор стал главной достопримечательностью Андалузии, местом паломничества католиков и обязательной точкой пересечения всех туристских маршрутов, проходящих через испанский Юг. Он поражает и подавляет холодным величием своих теряющихся во мраке сводов, монументальностью необъятных колонн, пронзительным свечением гигантских витражей. Суровый покой храма нарушают лишь непрерывные потоки туристов, восторгающихся импозантным надгробием Христофора Колумба, резной аркой королевской капеллы, бесценной коллекцией полотен Мурильо и прочими сокровищами, собранными здесь святыми отцами за пять веков. Пройдя через темные залы храма, туристы поднимаются на Хиральду, откуда открывается красочная панорама Севильи, рассеченной бурой лентой Гвадалквивира.

К подножию собора сходятся узкие щели переулков квартала Санта-Крус, прогулка по которому тоже входит в обязательный ассортимент туристских развлечений. Санта-Крус — самый аристократический район города, вылизанный и вычищенный прямо-таки до фантастической степени.

Облицованные кафелем разноцветные домики. Уютные, утопающие в цветах внутренние дворики, вымощенные гранитными плитками, в которых аккуратно прорезаны отверстия для апельсиновых деревьев. Мелодичное журчание фонтанов. Медные таблички на дверях.

Улочки столь узки, что увитые жасмином балкончики противостоящих домов почти соприкасаются друг с другом резными перилами. Идиллическая тишина, покой, аптечная чистота, и если бы не заунывные гаммы, доносящиеся из полуприкрытого окошка, и не будоражащий обостренное обоняние изголодавшегося путешественника аромат жареного цыпленка, струящийся из ресторанчика

«Остерия дель Лаурель», можно было бы предположить, что этот уголок законсервирован как музейная реликвия, как памятник невозвратно ушедшего в прошлое тихого благополучия.

— Наш город, конечно, самый красивый в Испании, — категорически заявил алькальд Севильи Фернандо де Парнас Мерри, принявший нас в аюнтамьенто — так именуется в Испании муниципалитет. Над входом в него красуется неприметная латинская надпись, извещающая посетителя: «Каждому, кто входит сюда, мы дадим все то, что следует. Так требует справедливость, которой мы служим».

Вдохновленные этим ободряющим напутствием, мы попросили алькальда рассказать о том, как заботятся местные власти о сохранении бесценных памятников архитектуры города-музея.

Алькальду можно посочувствовать. Строительная лихорадка, гуляющая по городам Испании и вообще западного мира, не привыкла считаться с «сентиментальными» привязанностями и «заклинаниями» ревнителей старины. И если квадратный метр площади в центре города — будь то Париж, Амстердам или Севилья — растет в цене, исторические монументы превращаются в «тормоз прогресса», в досадное препятствие, которое необходимо любой ценой преодолеть. Севилье в этом отношении еще повезло: город в основном растет вширь, и хотя уже более половины его населения живет в домах, построенных в последнее двадцатилетие, исторический центр остался неприкосновенным. Во всяком случае, пока.

Наш собеседник недавно занял свой пост, но уже успел прославиться на всю Испанию. Случилось это во время визита в Севилью короля Хуана Карлоса. Встречая монарха, алькальд обратился к нему с приветствием, неожиданно вышедшим за рамки приличествующего случаю протокола. Изумленная свита услышала взволнованную речь, в которой говорилось о сложных проблемах города, нехватке средств, нуждах населения и претензиях городских властей к центральному правительству. Тот факт, что это выступление не стало последней публичной акцией энергичного алькальда, безусловно, свидетельствует о том, что в стране действительно происходят позитивные перемены.

После беседы с алькальдом мы осматриваем аюнтамьенто. Нас приглашают в увешанный гобеленами капитулярный зал, где заседают отцы города, затем показывают библиотеку: старинные фолианты, пожелтевшие свитки, пыльные карты Испании и ее заморских владений. В зале приемов — громадный, во всю стену, портрет Франко, напоминающий еще об одной странице истории Севильи: именно здесь находилась штаб-квартира мятежников, развязавших в июле тридцать шестого года кровавую гражданскую войну против республиканского правительства.

На прощание алькальд дарит нам солидные путеводители по Севилье, диктует длинный перечень исторических монументов, храмов и достопримечательностей, которые нам обязательно следует посмотреть. Мы благодарим его и говорим, что нас интересуют не только памятники старины, но и жизнь сегодняшней Андалузии.

— Это значит — сельское хозяйство, цитрусовые, виноделие, животноводство, в первую очередь наши знаменитые быки для коррид, — уточняет алькальд.

— Кстати, где можно увидеть самое типичное и хорошо организованное винодельческое хозяйство Андалузии? — спрашиваю я.

— Конечно, в Хересе.

Херес в Хересе

В Хересе нас встретил учтивый и предупредительный Маноэль Франко, заведующий департаментом по связям с общественностью и прессой фирмы «Гонсалес Биасс», на плечи которого возложено ответственное дело пропаганды продукции предприятия — знаменитого хереса.

Даже беглое перечисление сведений, которые обрушил на нас энциклопедически эрудированный Маноэль в ходе многочасовой экскурсии по бодегам — винным погребам «Гонсалес Биасс», заняло бы немало места. С почтением взирая на запорошенные вековой пылью и оплетенные древней паутиной бочки, мы с помощью Маноэля постигали тайны древнего как мир ремесла. Итак, херес — это, разумеется, самое лучшее вино на земле. А из всех разновидностей и типов хереса самые изысканные и утонченные производятся, конечно же, в бодегах «Гонсалес Биасс». Мы прилежно зафиксировали в записных книжках, что восемьсот рабочих фирмы перерабатывают ежедневно до двух миллионов килограммов винограда! А в год предприятие производит до пятидесяти тысяч «ботас» — бочек вина, причем каждая содержит около пятисот литров хереса. Чтобы заполнить ботас этим божественным нектаром, необходимо около 680 килограммов винограда.