Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1977 год

Сколько же ихаггаренов находится под властью аменокаля?

Когда я интересовался этим вопросом у своих таманрассетских знакомых, те разводили руками: а кто их, мол, знает.

Но мы все-таки получили ответ. И произошло это... в шатре самого аменокаля, который на третий день нашего пребывания в Таманрассете оказался в этом районе.

Как выяснилось, вождь туарегов проводит регулярные консультации с властями таманрассетской вилайи и входит в высший совет края. Зовут аменокаля Бей Аг Акамук.

Встретиться с ним помог наш гид Аг Амайяз — единственный проводник на всю округу. Когда он представлялся нам в холле гостиницы в первый вечер, то с гордостью заявил, что является родственником аменокаля. Мы уже забыли о его замечании, когда узнали о прибытии в Таманрассет вождя «благородных» туарегов. Но Гюнтер, который ко всему присматривался и прислушивался с особым вниманием, тут же схватил меня за руку.

— Мы должны попасть к аменокалю с помощью Аг Амайяза. Он же его родственник!

Я, честно сказать, не ожидал, что наши надежды сбудутся. Мы напомнили гиду о его словах и попросили устроить аудиенцию. Тот неожиданно согласился. И на следующее утро явился в гостиницу со своим братом. Так мы увидели впервые высокого, уже немолодого туарега в полном традиционном облачении.

Наряд его состоял из широких штанов, стянутых поясом, особого покроя сахароких сандалий «иагтимен» с широкой подошвой и верхней накидки — «эресуи». Она всегда одного и того же темно-голубого цвета, и из-за этого путешественники давно окрестили туарегов «голубыми людьми».

Ее красят специальным составом, который за время долгой носки постепенно въедается в кожу. Эресуи кроится из куска материи размером не менее восьми метров. Накидки испокон веков шьют в южных областях Сахары чернокожие портные, из поколения в поколение специализирующиеся именно на этой очень кропотливой работе: вся накидка состоит из сшитых полосок материи, шириной всего в... один сантиметр.

Правда, подобные накидки теперь предназначаются только для праздничных выходов, и называются они по-особому — такамисты. Приобрести такой наряд по карману лишь знатным и богатым ихаггаренам.

Голову туарег укрывает та-гельмустом, или литамом — куском синего материала, ниспадающего на плечи. Причем кочевник никогда не снимает тагель-муст — даже во время обеда и сна. Специалисты, посвятившие годы изучению быта и нравов са-харцев, расходятся во мнениях относительно происхождения этой части туалета туарегов. Одни считают, что тагельмуст является как бы символом принадлежности сахарна к некоему тайному обществу. Другие же утверждают, что эта «вуаль» предназначена защищать кочевника от солнечных лучей и не более того. Сами туареги объясняют обычай просто: так ходили предки и нам велели.

Брат нашего гида безропотно позволил нам разглядывать его костюм. В этом наряде была еще одна характерная деталь, говорящая о пристрастии туарегов к разного рода украшениям. (Кстати, мужчины любят их не меньше, чем женщины.) Особенным почетом пользуются различные амулеты, назначение которых — предохранять владельца от всяческих напастей, иногда в буквальном смысле слова. Например, у нашего нового знакомого на левой руке бросался в глаза каменный браслет, самый распространенный из амулетов, при необходимости служащий весьма устрашающим кастетом.

Кроме того, туарег никогда не расстается с «таралабтом» — небольшой сумкой, висящей на шее на кожаном шнурке. В таралабте, расшитом богатым орнаментом, кочевник хранит мелкие вещи и деньги, которые входят в быт туарегов.

...Итак, небольшой процессией мы отправляемся на окраину Таманрассета, к палаткам кочевников. Аг Амайяз по дороге рассказывает о том, как сооружаются туарегские шатры.

Самые простые жилища «зериба» делаются из шкур домашних животных. Иногда на эти цели идут шкуры диких козлов — муфлонов. Но муфлоны все реже попадаются местным охотникам и поэтому высоко ценятся среди туарегов. Прежде чем пойти в дело, шкура долго дубится, отбеливается, высушивается и красится. Для такой работы требуется незаурядное мастерство. И материала нужно немало — в среднем тридцать шкур на одну зерибу. А на шатер знатного туарега, тем более аменокаля, идет иногда до ста двадцати — ста пятидесяти шкур!

Обычно палатка поддерживается шестью кольями, причем вход всегда расположен с южной стороны. Снаружи зерибу покрывает плотная сетка, сплетенная из жесткой травы афазу, украшенная геометрическим орнаментом. Эту работу выполняют только женщины, и уходит на нее порой не меньше года. Еще более затейливый узор наносится на плетенку, которой палатка укрепляется изнутри.

Туарегский лагерь, разбитый у подножия гор, уходящих острыми вершинами высоко в небо, издали был почти неприметен: все зерибы окрашены под цвет окружавших их каменных глыб. Шатер аменокаля выделялся своими размерами. Мне он даже показался своеобразной, многокомнатной квартирой под крышей из сотни с лишним шкур. Комнаты в ней соединены переходами из плетеных циновок, а самая высокая часть шатра, в которую от входа вел прямой коридор, служит приемной вождя.

Кто-то из авторов воспоминаний о путешествии в Ахаггар отмечал, что аменокаль до недавних пор непосредственно не общался со своими соплеменниками. Для этого существовал специальный глашатай, который объявлял народу о решениях вождя. Вполне вероятно, что так оно и было в прошлом. Сегодня должность глашатая упразднена, и вождь общается с рядовыми членами своего племени без посредников.

Мы подошли к шатру, остановились. Аг Амайяз обратился к одному из слуг, стоявшему в дверях, на языке тамашек, и тот скрылся в «царских покоях».

Я огляделся. Позади королевских размеров шатра виднелись большие сараи со стенами из плетеных щитов. Я обратил внимание на то, что у других палаток в лагере их не было. Аг Амайяз объяснил, что простым туарегам они просто не нужны, так как служат для хранения дани вассалов. Обычно там складываются мешки с зерном и солью, груды шкур и тому подобное. Тут же «при дворе» в загоне находились овцы и несколько верблюдов — тоже, как видно, дань монарху.

Пока я разглядывал эти богатства, появился секретарь аменокаля и жестом пригласил нас внутрь.

— Направо, — шепотом пояснил Аг Амайяз, — находится мужская половина, а слева — женские покои.

Прошло, пожалуй, несколько минут, прежде чем я стал различать отдельные предметы в густом полумраке шатра. Земля у входа и внутри покрыта коврами, на кольях висят бурдюки, наполненные, вероятно, водой или маслом. В стороне сложены седла. А на самом видном месте — гигантский барабан, символизирующий верховную власть. Все разложено аккуратно, повсюду чистота. Этими качествами туареги славятся испокон веков.