Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1979 год

Проверить их обоснованность и взялся английский зоолог Робин Пеллеу.

«На первый взгляд задача эта проста. В редколесной травянистой саванне гиганты должны быть видны на большом расстоянии.

Следовательно, остается выбрать определенное стадо, понаблюдать, какое расстояние оно покрывает во время кормежки, а потом сесть за стол и произвести соответствующие расчеты. Увы, при наблюдениях за животными простых задач не бывает. Взять хотя бы саму саванну — она отнюдь не похожа на вольер зоопарка. Приветливая и гостеприимная равнина, поросшая густой травой, встречает исследователя весьма враждебно: в ней и шага не ступишь, не зацепившись за колючий кустарник или не оцарапавшись о твердый как железо шип акациевой поросли. Единственный выход — «лендровер».

Но попробуйте поколесить на нем без дорог по густой траве со скоростью 50—60 километров, рискуя угодить колесом в какую-нибудь выбоину или нору, отчего сразу ломается ось, а еще хуже — врезаться в термитник, и вы поймете, что значит наблюдать за животными в естественных условиях. Причем жираф не думает о вашей безопасности и при всей своей кажущейся неуклюжести может развивать скорость до 50 километров. На экране этот своеобразный плавный галоп, когда животное далеко назад откидывает шею и голову, а затем глубоко кланяется при каждом прыжке, производит комичное впечатление. Трудно поверить, что это не замедленная съемка, а бешеная гонка по пересеченной местности.

Во-вторых, без надежного метода опознания каждого животного приступать к подобному исследованию бессмысленно. К счастью, мне пришла на помощь сама природа: ни один жираф не похож на другого, у каждого на шкуре свой неповторимый узор. Как не бывает двух одинаковых отпечатков пальцев у людей, так и пятна на шкуре жирафа надежно отличают одно животное от других.

Эти пятна могут быть светлее или темнее — в зависимости от возраста, — но никогда не меняют своей формы и расположения. У меня образовалась целая коллекция фотографий жирафов — более 800, из которых не менее трети я дал имена и могу узнать старых знакомых с первого взгляда, не обращаясь к фотоархиву».

Однако для того, чтобы установить, способно ли столь хрупкое экологическое единство, как Серенгети, безболезненно прокормить живущих в Национальном парке жирафов, «личного знакомства» Робина Пеллеу с объектами наблюдений и их портретов оказалось недостаточно. Было известно лишь, что кормятся они утром и во вторую половину дня, а наиболее жаркие часы стоя дремлют под сенью акаций. Ночью же жирафы спят, поджав передние ноги и положив голову на круп. Нужно было точно установить, являются ли жирафы кочующими животными, каковы маршруты их миграции и держится ли стадо какого-то одного, постоянного участка обитания. Для этого Пеллеу необходимо было иметь возможность засечь контрольных жирафов в любое время дня и ночи. Но прежде надеть им на шею «воротнички» с миниатюрными передатчиками.

«Мне никогда не забыть, как я «заарканил» моего первого жирафа, — рассказывает Пеллеу. — Прошло больше 15 минут после выстрела усыпляющей пулей — шприцем, а жираф все еще держался на ногах. Меня даже пот прошиб: неужели в ампуле было недостаточно снотворного? Если жираф скроется в зарослях акаций, прежде чем мы его поймаем, он наверняка станет добычей львов или гиен.

Наконец жираф закачался, изо рта потекла густая слюна, и мы набросили на него лассо. Но только оно обвило шею жирафа, как тот отбежал в сторону, потащив за собой через колючий кустарник и нас — дюжину сильных мужчин, вцепившихся в жесткое лассо и пытающихся упереться пятками в землю. И тут решающую роль сыграли цепкие колючки, явно не желавшие выпустить нас. Когда заарканенный «буксир» остановился, моим помощникам удалось приемом каратэ — подсечкой под задние ноги — усадить его на землю.

В считанные секунды я закрепил на шее жирафа пластиковый ошейник с миниатюрным передатчиком. Затем сделал ему укол нейтрализатора снотворного.

Отойдя метров на сто, мы с тревогой ждали дальнейшего развития событий. Жираф подтянул ноги под себя: вот-вот он встанет. Эти минуты решали все. Если животное еще не вполне пришло в себя, оно может упасть на голову и повредить шейные позвонки. Для такого гиганта это равносильно смертному приговору. Но вот — ура! — наш жираф сделал усилие и поднялся. Постоял, пока не прошла бившая его тело легкая дрожь. Мне не забыть выражения мягкой печали в его темных глазах, опушенных длинными ресницами. Умом я знал, что пушистые ресницы нужны ему, чтобы защищать зрачок от соприкосновения с листвой. Но грустная меланхолия, с которой он неспешно поворачивал голову, словно прощаясь с родной саванной, невольно заставляла сожалеть о нашем эксперименте. Какое же облегчение испытали мы, когда жираф бросил на нас долгий, пристальный и слегка презрительный взгляд, а затем величественно удалился в саванну». Первого «радиофицированного» жирафа Пеллеу назвал Эрастусом. Затем к нему прибавились еще двое: Биг Джордж и Мэри Лу. Сигналы их передатчиков надежно прослушивались из машины на расстоянии трех километров, а с самолета — даже с шести. Уже первые опыты с «пеленгацией» позволили Пеллеу сделать интересное открытие: оказалось, что вопреки общепринятому мнению жирафы вовсе не кочующие животные. Как и большинство млекопитающих, они придерживаются довольно точно обозначенных участков обитания, причем весьма значительных размеров. У Мэри Лу и Эрастуса они составляли соответственно 120 и 150 квадратных километров, а Биг Джордж облюбовал себе район еще больших размеров.

Со временем Пеллеу удалось установить, что жирафы использовали свои владения далеко не равномерно. В основном они паслись в тридцатикилометровой зоне в центре участков, где чувствовали себя по-настоящему «как дома», а ближе к границам начинали нервничать и проявлять боязливость.

«Когда я днем навещал моих контрольных жирафов, то лишь в редких случаях обнаруживал их в одиночестве. Чаще всего они находились вблизи центра своей зоны в окружении других — пасущихся или стоящих настороже — жирафов. Нередко собиралось стадо голов в пятьдесят, которое за, сутки могло откочевать не больше, чем на четыре километра, — пишет Пеллеу. — Учитывая же число жирафов в Серенгети и площадь Национального парка, можно сделать вывод, что районы обитания и центровые зоны у отдельных животных частично накладываются друг на друга. Этим, видимо, и объясняется то, что жирафы-самцы вполне терпимо относятся к присутствию рядом постороннего сородича во время кормежки.

Второй момент, который интересовал меня, заключается в том, насколько стабилен состав жирафьего стада. Остаются ли животные, скажем, утром пасшиеся вместе, еще долгое время в одном стаде, или же оно вскоре распадается?