Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1979 год

— Нет, шеф, место там глухое. Да и ночь сейчас поздняя. Доехав до лесного проселка, мы должны свернуть на него и проехать сквозь лес до южной опушки, откуда видны стены и водонапорная башня тюрьмы; там мы должны ждать.

И теперь они медленно ехали через лес.

Эдкок наклонился вперед, увидев конец дороги, и одновременно с ним наклонился вперед Тайнэн, осматривая опушку.

— Кажется, прибыли, — пробормотал Эдкок. — Дженкинс говорил, что здесь направо должна быть просека. Точно, вот и она.

Свернув с дороги вправо, он резко переложил руль налево и затормозил. Вдалеке смутно вырисовывались силуэты бетонной стены тюрьмы, крыши зданий тюремного двора и водонапорной башни.

Выключив фары, Эдкок махнул рукой в сторону тюрьмы.

— Заведение максимального режима. Много там сидит крепких орешков.

— Раденбау не из их числа, — ответил Тайнэн. — Он из теста помягче. Политзаключенный.

— Я и не подозревал, что он политзаключенный.

— Официально — нет, на самом деле — да. Слишком много знал о том, что делается наверху. За это тоже сажают.

Несколько минут спустя Эдкок дернул Тайнэна за рукав.

— Кажется, едут, шеф.

Напрягая зрение, Тайнэн различил сквозь ветровое стекло два пятнышка света, приближающихся к ним по дороге.

— Должно быть, Дженкинс, — сказал он. — Едет с одними подфарниками. Ладно. Дальше действуем так. Я пересяду назад. Ты останешься за рулем. Говорить буду я. А ты знай слушай. И помни, что дело у нас общее.

Тайнэн вылез из машины, открыл заднюю дверцу и забился в угол сиденья.

На просеку въехала машина и остановилась ярдах в десяти от них. Заглох мотор. Погасли подфарники. Открылась и закрылась дверца. Затем послышались шаги. В окне Эдкока показалось сморщенное лицо начальника тюрьмы Брюса Дженкинса. Эдкок молча показал через плечо пальцем на заднее сиденье. Втянув голову, Дженкинс шагнул к заднему боковому окну.

Тайнэн наполовину опустил стекло.

— Здравствуй, Дженкинс, как поживаешь?

— Рад видеть вас, директор. Все в порядке. Привез, кого вы просили.

— Проблемы были?

— Почти нет. Он, правда, не очень-то жаждал вас видеть...

— Не любит меня, — хмыкнул Тайнэн.

— ...но приехал. Любопытство его разобрало.

— Еще бы, — сказал Тайнэн. — Ну, не будем терять времени. Веди его сюда. Пусть сядет рядом со мной.

— Хорошо.

— Когда закончим, он вылезет, ты подойдешь ко мне. Возможно, будут для тебя кое-какие инструкции.

И еще. Этой встречи никогда не было.

— Какой встречи? — Морщинистое лицо тюремщика рассекла ухмылка.

Тайнэн ждал. Не прошло и минуты, как открылась противоположная дверца машины. Дженкинс сунул в кабину голову.

— Привел.

Дональд Раденбау замер за его спиной. Лица его Тайнэн не видел, видел только сведенные вместе кисти рук.

— Он что, в наручниках?

— Так точно, сэр.

— Сними их к чертям. Не тот разговор.

Зазвенели ключи. Тайнэн увидел, как тюремщик открывает замок и снимает наручники, как узник массирует запястья.

— Лезь в машину, — услышал он голос Дженкинса.

Дональд Раденбау наклонился, чтобы сесть в кабину. Теперь были видны его голова и лицо. Он мало изменился за три года заключения, разве что казался похудевшим в сером тюремном комбинезоне, который был ему велик. Лысина, венчик светлых волос, бакенбарды; глаза за очками в металлической оправе казались меньше из-за мешков под ними; худое, впалое лицо, неопрятные маленькие усики под тонким длинным носом. Бледный и угрюмый человек.

Забравшись в кабину, он забился в противоположный угол, как можно подальше от Тайнэна. Директор ФБР даже не пытался протянуть ему руку.

— Здравствуйте, Дон, — сказал он.

— Здравствуйте.

— Давно не виделись.

— Пожалуй, давно.

— Курить хотите? Гарри, дай ему сигарету и зажигалку.

Прикурив, Раденбау вернул зажигалку Эдкоку, два раза подряд глубоко затянулся, выпустил клуб дыма и, казалось, несколько расслабился.

— Как поживаете, Дон? — продолжал Тайнэн.

— Чертовски хороший возрос, — хмыкнул Раденбау.

— Что, неужели так плохо? — спросил Тайнэн сочувственно. — А я слышал, что вас определили в тюремную библиотеку.

— Я сижу в тюрьме, — ожесточенно ответил Раденбау. — В тюрьме, за решеткой, как животное, а я ни в чем не виноват.

— Да, я знаю, — ответил Тайнэн. — Тяжело это.

— Просто гнусно. Предусмотрено все, чтобы защитить вас от нас, — стальные двери, бетонные стены, тройные замки, электроника. Но не предусмотрено ничего, чтобы защитить нас от того, что творится внутри, — избиения, поножовщина, наркотики. Тюремщики один другого хуже. Еда ужасная и тесная клетушка-камера шесть на одиннадцать футов. Вы не хотели бы провести свои лучшие годы на планете размером шесть на одиннадцать? Стрижка в парикмахерской — огромное событие. Иногда письмо от дочери. Гнусно, особенно если знаешь, что нет никакой надежды.

Раденбау сердито замолк, жадно затягиваясь сигаретой.

Тайнэн внимательно смотрел на него.

— Да, это хуже всего, когда нет надежды, — согласился он сочувственно. — Жаль, что умер Ной Бакстер. Жаль. Он ведь был вашим предпоследним шансом выбраться отсюда.

— Предпоследним? — остро взглянул на него Раденбау.

— Да. Потому что ваш последний шанс — это я, Дон.

Раденбау впился взглядом в Тайнэна.

— Вы?

— Да, я, — кивнул Тайнэн. — Я приехал, чтобы предложить вам сделку, Дон. Чисто деловую и сугубо между нами. Я могу дать вам то, в чем вы нуждаетесь. Свободу. Вы можете дать мне то, в чем нуждаюсь я. Деньги. Вы готовы выслушать меня?

Раденбау молча кивнул.

— Итак, позвольте мне выложить все прямо и откровенно. Где-то во Флориде вы припрятали миллион долларов наличными, и не будем спорить, так это или нет. Я тщательно изучил ваше дело. Там, где то во Флориде, лежит миллиончик наличными, который приносит вам ноль процентов дохода. А жаль! Вы должны бы иметь хоть что-то с этих денег, и не через двенадцать лет, а сейчас. Что можно купить за такие деньги? И чего вы хотите больше всего на свете? Свободы? Вы сами сказали, что гниете в тюрьме заживо. Вы хотите выйти на волю. Я не могу сделать вас невиновным, поскольку таковым вас признал суд. Но я могу дать свободу. Продолжать?

— Продолжайте.

— Я не кровосос. И весь миллион у вас не потребую, хотя мог и, думаю, получил бы. Мне нужна лишь часть ваших денег, ну, скажем, для капиталовложения. Взамен я сокращу ваш пятнадцатилетний срок до того, что вы уже отсидели. Это нелегко, но в моих силах. После этого вы отправитесь в Майами, откопаете ваш миллион и доставите указанному мной посреднику 750 тысяч долларов. Остальное оставите себе, чтобы было с чего начинать новую жизнь. И, таким образом, наша сделка будет успешно завершена. Что вы на это скажете?