Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1980 год

Те, кто осваивал косу Обиточную, похоже, не задумывались над особенностями ее жизни, не учитывали продуктивность пастбищ, не подсчитывали, когда и какое количество скота можно на ней содержать. И в результате через несколько лет пастбища были выбиты. Коса превратилась в пустыню, и на ней появились песчаные барханы.

Однако урок не пошел впрок. Решили устроить на ее берегах утиную ферму. Но на косе не хватало пресной воды, а одомашненные утки погибали во время штормов. Словно вознегодовав на нерадивость хозяйственников, природа взбунтовалась, и однажды в сильный шторм коса оказалась отделенной от берега и превратилась в остров.

На острове остались люди, волны топили уток. Трое смельчаков решили пробиться к острову на тракторе — образовавшийся пролив казался неглубоким. Но на полдороге трактор провалился по кабину...

Тогда-то и появилось предложение передать территорию Обиточной косы на излечение лесомелиораторам.

Машина объехала стороной болото с целебными грязями и хилым кустарником и остановилась перед деревянным шлагбаумом. Через всю косу у самого изначалья ее была протянута металлическая сетка.

— С этого и пришлось начинать, — сказал Кревсун. — Переутомленной земле, как и человеку, прежде всего следует дать покой и отдых.

Пожилая женщина в черном спортивном костюме, выйдя из сторожки, окинула нас недружелюбным взглядом и, не признав начальника, сурово потребовала пропуск.

— Свои, — произнес Кревсун как пароль, и лицо женщины осветилось улыбкой, шлагбаум был поднят, и мы оказались в непроходимых зарослях. Камыш и тростник рос здесь так густо, что порой казалось, будто машина едет по тоннелю. Лишь небо виднелось впереди.

— Три года ждали, — продолжал Николай Дмитриевич. — Поверьте, земля на косе была как утрамбованная колея. Затем появилась первая травка, песчаный грунт задернился. На берегах солоноватых озер и лагун зазеленел камыш...

Временами стена камыша расступалась, и ненадолго открывалась голубовато-зеленая гладь воды. Множество уток-шилохвосток и крякв кормилось на ее поверхности. Легко взмахивая крыльями, проносились чайки.

Увлекшись разговором, мы оба настроились, должно быть, на полное уединение и едва не врезались в грузовик, доверху груженный какой-то зеленой массой. Он возник перед нами как в горах, на повороте. Кревсун едва успел отвернуть, нажав на тормоза.

— Фу ты, черт, — ругнулся он. — Совсем забыл. Бригада тут у нас морскую траву собирает. Комка по-здешнему называется. Не горит, никакая пакость в ней не заводится. Раньше-то ею диваны да матрасы набивали. А сейчас используют как утеплитель при строительстве скотных дворов. Тоже дело. Мы разрешаем. Заодно и берега косы очищают.

Мы въехали в заросли лоха, акации, тамариска. Пожелтевшие прутья тростника пронзали крону деревьев, и, если бы не продуманная строгость рядов посадки, можно было бы предположить, что мы оказались в среднеазиатских тугайниках.

— Только фазанов не хватает, — невольно воскликнул я.

— Есть, — ответил Кревсун. — Два вида завезли. Возможно, увидим.

Он с увлечением начал рассказывать, как нелегко было вырастить на косе лес. Бродячие пески заносили посадки, губили саженцы. Вначале кустарники приживались на расстоянии не ближе, чем в сто метров. И только дождавшись, когда они подрастут, можно было подсаживать другие, уже между ними. На всю работу по восстановлению растительности на косе ушло без малого десять лет. За это время природа косы не только восстановила свой прежний облик, но и обогатилась новыми видами.

На одном из деревьев я приметил гнездо сороки. Зная, что обычно в охотничьих заказниках эту птицу не милуют, уничтожают, как и лису, я указал на него Николаю Дмитриевичу.

— Пусть живет, — ответил он. — Хороший признак. Сорока, где лес худой, жить не станет. К нам и удоды теперь прилетают, а, было дело, однажды даже лоси пожаловали. Как они узнали о существовании леса, до сих пор в толк взять не могу.

В это время впереди на фоне полупросвечивающего кустарника мелькнул силуэт крупного зверя. Это была самка оленя. Она метнулась в заросли, но, отбежав немного, остановилась, разглядывая людей.

Николай Дмитриевич рассказал, что оленей привезли на косу несколько лет назад. Первое время держали в загоне. Егерь кормил их из соски, а как оленята подросли — выпустили. И вот с тех пор живут они здесь. Сформировалось стадо. Вожак изгоняет холостяков. Были случаи, когда те переплывали залив, заходили в город, но затем вновь возвращались на косу. Стадо растет, каждый год рождаются оленята.

Неподалеку от оленухи мы приметили двух почти взрослых молодых оленей. И когда направились к ним, решив разглядеть поближе, перед нами внезапно поднялся из зарослей тростника словно гора олень-самец. Его огромные рога разметались над головой, как раскинутые крылья птицы. Олень был великолепен в своей мощи — это был, несомненно, вожак, и я растерялся, не зная, что делать. Словно вдруг я очутился в дремучем лесу. Разгневанному хозяину зарослей, казалось, ничего не стоило атаковать нас.

— Малыш, Малышка, — воскликнул Кревсун. — Ну вот и встретились. Гляди-ка, какой красавец вымахал.

И вожак в тот же миг повернул голову, перестав обращать на меня внимание. Я заметил, что в глазах вожака не было и тени страха. И злобы к людям, оказывается, никакой не питал. Он встал потому, что едва не наступили на него. В траве олень отдыхал.

Потом, за то время, пока мы разъезжали по косе, было еще немало интересных встреч. Видели охотящихся коршунов, встречали покопки кабанов, наткнулись на целый выводок рыжеватых сов, приметили крупного сокола, золотистого фазана. Но спокойный взгляд оленя — почти дикого животного — не выходил из головы. Большое это счастье — встретиться с таким красавцем и не увидеть в его глазах страха перед людьми. Подумалось, что такая встреча, пожалуй, могла быть достойной наградой всякому, кто хоть чем-то помогает сохранению на земле всего живого.

Большой белой цапли мы, однако, не отыскали. Дело близилось к вечеру, небо потемнело, а на озерах и лагунах нам попадались только утки да чайки.

— На завтра по прогнозу снег обещали, — словно, сам с собою рассуждал вслух Кревсун, — вот, может, и улетели. Подались в более теплые края. Но то, что они тут живут, — истинная правда. Сам не так давно видел.

Вы бы лучше к нам летом приехали, — сказал Николай Дмитриевич. — Такая тут красота! Воздух — не надышишься... А птиц просто уйма. И утки, и цапли, и трескунки. Есть и чайки-хохотушки. Как трава на косе поднялась, так птицы и потянулись. Год от года все больше прилетает.

Кстати, — спохватился он, — вот вам и польза от косы. Я уж не говорю о том, какое удовольствие пройтись по этой земле. Организованным группам туристов посещать косу мы разрешаем. Не говорю о том, что ученые открыли на косе исследовательский полигон — насекомых, рыб и птиц изучают. Отовсюду приезжают и наблюдения ведут. Но и практическая польза есть: сделали косу заказником, и утки стали здесь отдыхать во время перелетов, гнездиться, размножаться. И добыча охотников от таких мер отнюдь не пострадала. Напротив, предполагаю, увеличилась.