Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1981 год

— Энрике, а убегают из питомника крокодилы?

— Бывает, но редко. Но если убежит, поймать его весьма непросто. Ронбифер ведь может нестись по суше со скоростью тридцать километров в час. Иногда сами возвращаются. В гостях-то хорошо, а дома лучше — привыкают к вкусной пище. Мы же их мясом кормим, иногда даже деликатесами потчуем — павшими лошадьми. И рыбу они здесь едят, сардинки... В день по десять килограммов каждый съедает... Да и к нам крокодилы как-никак привыкают. Нас в питомнике работает тринадцать человек, и все уже довольно давно. Но особенно хорошо они относятся к единственной нашей девушке — Мальте. Что бы она ни делала с ними, крокодилы не злятся. И она их очень любит, особенно десятисантиметровых детишек. Даже разговаривать умеет Мальта с крокодилами. Я не раз видел. Доброе слово и крокодилу ведь приятно.

Позже мы встретились с Хуаном и Мальтой. Мальта оказалась милой худенькой мулаткой с большими печальными глазами и тоненькими в запястьях руками. Так и видишь, как они вышивают, рисуют, нежно гладят густые волосы ребенка. И вовсе не верится, что эти прозрачные, несмотря на смуглость, руки управляются с «добродушными ребятами», как назвал их Энрике.

Мальта рассказала нам об истории крокодилов на Кубе, охоте на них — и промысловой, и ради острых ощущений богатых плантаторов-креолов. Рассказала о повадках, о характере, о том, как необходим крокодил местной природе: он, как и все хищники на земле, выполняет важную функцию санитара-чистильщика. А для человека, считает Мальта, крокодил фактически не опасен, надо лишь уметь с ним обращаться. Мы, естественно, на это промолчали и особого желания научиться общению не выказали.

— Уже благодаря этим двум питомникам, — говорил Хуан, — можно смело сказать, что на Кубе есть крокодилы и теперь они в безопасности. В ближайшие годы откроется еще несколько новых питомников. Самый крупный — не просто питомник, а настоящий заповедник — на острове Пинос. Там есть все условия, там всегда было много крокодилов. Так что скоро под строгим научным контролем возможно будет возобновить производство ценной крокодильей кожи...

Тихо и спокойно в заповеднике. Мирно квакают лягушки, сонно верещит уставшая за день птичка тоти. Шумит листьями альмендры легкий ветерок, облака плывут...

Сергей Марков

Телескопы — за атмосферу!

…Высоко над нами, отрезанный полосой тумана, поднимался Арарат. Подсвеченный лучами низкого, невидимого солнца, он напоминал некое космическое тело, готовое вот-вот причалить к Земле. Пожалуй, ничто больше не говорило здесь, в поселке Гарни, о причастности этого места к космосу ни пусковых комплексов, ни конусов ракет. Два десятка розовых из туфа домов в зеленых гирляндах кустов бежали к горам и останавливались, замерев на краю ущелья. Внизу шумела река.

— А где же ваши телескопы? — оглядывался я в надежде увидеть хоть один астрономический купол.

Джульетта Оганесян улыбнулась:

— Обсерватории наши далеко, отсюда не видно — на космических станциях Наблюдения ведут космонавты. Я же по ночам предпочитаю спать, — рассмеялась девушка и развела руками: мол, увы, но специалисты по внеатмосферной астрономии сами пока в космос не летают. — Однако мы готовим космонавтов-наблюдателей на Земле, консультируем их на орбите, ну и, разумеется, обрабатываем полученные результаты. Немалая часть этой работы делается здесь, в лабораториях Гарни…

Спрашиваю, как Джульетта стала астрономом. Наверное, сказалось влияние Бюракана, одной из лучших обсерваторий мира? Джулия не отрицает — экзамены сдавала самому Амбарцумяну... Уже с третьего курса — училась на физическом факультете — ездила в Бюракан слушать лекции и наблюдать. В университете считали, что будущий астроном должен расти, набирать силы среди коллег.

Перед студенткой раскрывалась величественная картина: парад звезд, планет, туманностей... У каждого небесного тела был свой век, как правило, несоизмеримый с веком человека. Но судьба была схожей с человеческой: звезды, как люди, рождались, жили, старели, умирали. Джулия интересовалась эволюцией звезд, загадкой их недр, где, как считают, бушует термоядерное пламя. Ей были ближе физические процессы: она мечтала, что люди, разгадав суть процессов внутри звезд, создадут на Земле термоядерное солнце — неиссякаемый источник энергии.

Мир звезд вызывал у нее противоречивые чувства. Ей было жутко и неуютно в бесконечности пространств среди светил-долгожителей. Думалось — а что там, за границами вселенной? И Джулия все больше углублялась в теорию астрофизики, как бы желая проверить гармонию космоса алгеброй расчетов. Ее влекло не наблюдать, а сопоставлять, размышлять. Быть бы ей, как говорят, чистым теоретиком... Но вдруг произошла встреча, которая усложнила и изменила всю ее судьбу. Джулия познакомилась с профессором университета, членом-корреспондентом АН Армянской ССР Григором Арамовичем Гурзадяном.

Профессор Гурзадян знакомил студентов третьего курса, и среди них Джульетту Оганесян, с азами новой, внеатмосферной астрономии. В небе все видно? Однако предсказанные теоретиками сверхплотные нейтронные звезды были обнаружены в не достигающих поверхности Земли рентгеновских лучах. Мы судим о вселенной по световым лучам, однако, говорил Гурзадян, «в энергетическом балансе вселенной на собственно оптическое излучение приходится ничтожная доля, основу же этого баланса составляют ультрафиолетовые, рентгеновские и гамма-излучения.. Между тем наши умозаключения о строении и развитии вселенной до недавнего времени еще зиждились на той скудной, по сути дела, информации, которую мы черпали средствами только наземной астрономии, то есть в оптических лучах».

Эти слова потрясали. Небо казалось теперь Джульетте глухим непрозрачным куполом с узкой щелью, пропускающей свет. Но как же можно познать вселенную, ведя наблюдения только с поверхности Земли? Увеличивать размеры и мощность телескопов? Однако этим не устранить мерцание звезд, которое вызывается волнениями воздушного океана и «является настоящим бичом на пути дальнейшего повышения разрешающей способности наших телескопов, — писал Гурзадян и добавлял. — Увеличению диаметра астрономических зеркал, разумеется, должен быть предел, но устремлениям человека проникнуть в дебри вселенной границ существовать не может».

И Гурзадян предлагает поднять большие телескопы в космос, заглянуть далеко за горизонт известного нам мира. Добиться такой зоркости, чтобы увидеть вблизи звезд отдельные планеты — возможные колыбели внеземных цивилизаций!

Вокруг Гурзадяна собирались ученики, готовые идти за ним куда угодно, даже в космос. Была середина шестидесятых годов: на орбиту выходили многоместные корабли. Только молодым армянским ученым все это казалось страшно далеким: космодромы, Центр управления полетами, герои-космонавты. А у них за спиной университет, работа, обычные земные дела. И до космоса им далеко, как до неба...