Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1981 год

Как-то Атаев показал мне только что сработанную им брошь «Кеджеве». По пустыне шел караван, во главе его на верблюде ехала невеста под балдахином. Невесту везли в дом жениха... На броши были видны тончайшие детали, даже уздечка, сотканная из серебряной филиграни. И всюду пленительная игра камней — сердолика и бирюзы, красные, голубые и оранжевые тона.

А года два назад в Москве, на Всесоюзной выставке народного творчества, я увидел брошь «Туркменистан», где, как и в «Кеджеве», но с еще большей силой, Атаев показал живую связь далекого прошлого с сегодняшним днем Туркмении. Это была вершина его творчества, результат многолетних поисков. Наряду с малыми, чисто атаевскими приемами художник использовал в «Туркменистане» многие приемы древних туркменских мастеров: насечки и выбивалки, филигрань, кружевное резание металла, подвески.

...Ранним утром мы стояли с Атаевым у подножия городища Старая Ниса, древней столицы некогда могучего Парфянского царства. Ниса была тиха и загадочна. Ветер метался узкими песчаными улочками. Словно во сне, до меня донеслись слова Клычмурата:

— «Парфяне сбросили с доспехов покровы и предстали перед неприятелем пламени подобные...» Это из Плутарха,— пояснил Атаев.— Так он описывает битву при Каррах, в которой парфяне разгромили отборные римские легионы.

Он замолкает, обдумывая что-то. Потом говорит:

— Хочу сделать серебряный пояс «Родогуна».

Здесь, в Нисе, за несколько дней до страшного ашхабадского землетрясения, археологи нашли ныне знаменитую мраморную статую. Суровое сосредоточенное лицо и распущенные волосы скульптуры напоминают образ дочери Митридата I из известного парфянского сказания: царевна Родогуна мыла волосы, когда пришла весть о нападении римлян. И поклялась их домыть только после победы.

Спустя год я снова приеду к Атаеву и вновь услышу теплый серебряный звон. Возможно, это будет песня Родогуны. Она вольется в мелодию, что веками звучала в сбруях ахалтекинских коней, на коротких рубашонках детей Каракумов, в волосах туркменских женщин...

Леонид Лернер Ашхабад

Александр Мумбарис, Стивенс Ли и Тимоти Дженкин выбрались из своего укрытия и в носках — припрятанная для побега обувь, связанная шнурками, висела на шее — тихо прокрались к решетке. Секунд пятнадцать ушло, чтобы открыть дверь все тем же ключом. Опять закрыв ее на два оборота, они стремглав бросились в другой конец коридора. Склад, кухня надзирателей, туалет, аптека, совмещенная с кабинетом врача, комната цензора — все было пусто в это вечернее время.

Вот и дежурка для надзирателей, из которой можно попасть в оружейную. Тим и Стив пробежали дальше — к следующей решетчатой двери. За ней в полуметре была еще одна, главная, наглухо обшитая стальными листами, которая закрывала вход в отсек, где находилась комната свиданий с заключенными.

Пока они подбирали ключи, Мумбарис проскользнул в комнату надзирателей, откуда только что вышел сержант Фермойлен, и быстро окинул ее взглядом: в правом дальнем углу стоял стол дежурного с пультом. Не раздумывая, Алекс подскочил к нему. Усилием воли заставляя себя не спешить, он внимательно осмотрел пульт и нашел кнопку, которая отключала автоматическую дверь с электронным замком, блокировавшую выход из административного корпуса. Секундное колебание — вдруг сейчас завоет сирена?! — и Мумбарис решительно нажал на нее. Ура! Дверь, которая, как они предполагали, будет самым крепким орешком, открыта! Теперь только бы добраться туда. Наконец Дженкин справился с замком решетки. Хотя прошли считанные минуты, им казалось, что время летит слишком стремительно. Что сейчас делает Фермойлен? Все еще копается у распределительного щитка? Или заметил неладное и вот-вот поднимет тревогу?

А ведь и нужно-то всего несколько секунд отомкнуть эту стальную дверь, и тогда за ее спасительным укрытием можно будет хотя бы перевести дыхание. По тюремным правилам один ключ должен открывать не больше двух замков. Значит, ключ от предыдущей подойдет и к этой! А если нет?

Так уж случилось, что судьба свела вместе трех южноафриканских коммунистов, Александра Мумбариса, Стивенса Ли и Тимоти Дженкина, лишь в центральной тюрьме Претории. Алексу сразу понравились эти молодые люди, внешне совершенно не походившие друг на друга. Они были почти одного роста, но близорукий очкарик Тим выглядел слишком тщедушным по сравнению с рыжебородым, вечно широко улыбающимся Стивом, который, казалось, весь излучал несокрушимую силу. Однако их роднили сдержанность и спокойная уверенность, невольно вызывавшие симпатию и доверие.

Скоро Алекс, Стив и Тим стали близкими друзьями. Каждого не покидала мысль о побеге, и поэтому они без колебаний решили объединить свои силы. Прежде всего они в уме составили подробный план тюрьмы, расположения камер, комнат надзирателей и помещений охраны, наружных постов. Политические заключенные размещались на втором этаже специально отведенного для них крыла тюрьмы. Камера Мумбариса — четвертая от дальнего конца коридора. Рядом два умывальника, затем через четыре камеры одиночки Ли и Дженкина. Самый длинный путь к выходу у Алекса — 37 шагов до камеры Ли и еще 11 до решетчатой двери, отделявшей их блок от лестничной площадки.

Путь от камер до столярной мастерской или во двор они скоро знали так, что могли бы проделать его с закрытыми глазами. Когда же выпадал редкий случай побывать вне пределов их отделения для политзаключенных — например на медицинском осмотре,— каждый старался запомнить дорогу по тюрьме, расположение постов охраны, комнат надзирателей.

Но, помимо этого, требовалась еще предельная осторожность: ни в камере, ни при себе не должно быть ничего, что могло вызвать хоть малейшее подозрение. Поскольку заключенных них одиночки тщательно обыскивали, любой предмет одежды, кроме казенной, грозил обернуться непоправимыми последствиями.

В полумраке дежурный надзиратель Фермойлен не сразу открыл дверцу распределительного щитка, которая, как назло, ни за что не хотела поддаваться. Сердито ворча на нерадивость электриков, он проверил предохранители и от досады даже плюнул: ну конечно, опять выбило, из-за такой ерунды пришлось подниматься наверх. Он включил предохранитель, и тусклый свет залил коридор. Заключенные успокоились. Фермойлен еще немного постоял, прислушался, потом, закрыв решетчатую дверь отсека, потихоньку стал спускаться вниз.

Обессиленные, словно после утомительного бега по холмам, Александр, Тимоти и Стивенс прислонились к только что захлопнувшейся за ними стальной двери, с трудом переводя дыхание. Что дальше? (Наконец Стив не выдержал и нагнулся к замочной скважине. В маленькое отверстие он разглядел направлявшегося в дежурку Фермойлена. Похоже, пока все было спокойно, но кто мог полностью поручиться за это? Беглецы находились сейчас в настоящем мешке из камня и стали и не знали, что делалось в других отсеках и корпусах тюрьмы. А ведь впереди была еще дверь с электронным замком. Если Фермойлен заметит на пульте, что она открыта, им крышка.